Следующая девушка продолжала флиртовать со мной в течение месяца, потом три месяца мы пытались выстроить карточное будущее, но, черт его побери, совместное. В общем – не сошлись характерами – это мягко сказано! У нее была занятная позиция в жизни: я женщина, а вы все вокруг меня – пресмыкающиеся. Конечно, мне было наплевать, что она там возомнила у себя в голове – в одну корону все равно вдвоем не влезешь. Но когда она начала практиковать меня в виде боксерской груши, я слегка расстроился. Наблюдавший за нашими отношениями Люцифер удивлялся моей выдержке: я ни разу не тронул эту истеричку.
Когда она окончательно меня довела, я попросил ее больше никогда не появляться у меня перед глазами, иначе мне придется свергнуть королеву.
Следующие полгода я был один, чему несусветно радовался. Наша мама почему-то всячески поддерживала меня, говорила, что все пройдет и наладится. Как раз через полгода ее не стало – и она меня обманула! Ничего не наладилось, ничего не прошло. Она была первой и надеюсь последней женщиной, которая причинила мне жуткую боль и безумные страдания своей оплошностью на железнодорожных путях.
Со следующей девушкой мы прожили совместно полтора года. Она появилась в моей жизни спустя полгода после смерти матери и стала для меня спасательным жилетом.
Все полтора года я боялся заходить в дом, боялся увидеть ее в постели с братом. Я знал, что она ему тоже нравилась. Такая не могла не нравиться. У нее был райский голос, который можно было слушать часам, такая маленькая колибри в руках. Я хорошо ее чувствовал, и Люцифер тоже. Я видел, как он смотрел на нее, как он хотел прикоснуться к ней. И кто знает, может он и прикоснулся, но они оба умолчали об этом. Хотя я очень старался избежать таких вот событий.
В общем, в один прекрасный день она проснулась, похлопала длинными ресницами и упорхнула раз и навсегда. Объяснила она это так: «Все. Приелось. Скучно. Нет разнообразия. Не хочу больше». Вот и все. Больше я ее не видел, зато заметил, как Люцифер расслабил мышцы на теле и лице. Ему, наверное, тяжело жилось эти полтора года. Это же невыносимо, когда рядом постоянно присутствует объект вожделений, а к нему нельзя притронуться.
Хотя опят же, я не был уверен. Люцифер вряд ли когда упустит лакомый кусочек, и скорее всего не посмотрит на то, что этим кусочком уже кто-то питается.
Дома я не знал, чем занять себя до девяти часов вечера. Я помылся, еще раз побрился, хотя делал это с утра, и оделся. Остаток времени я просидел на кухне, поглощая куски колбасы и хлеба. Я так нервничал! У меня тряслись ноги, а пальцы как лапки сколопендры, перебирались по столу. Я скурил почти целую пачку сигарет, мне казалось, что меня это успокаивает.
В итоге, в восемь часов я вышел из дома и побрел к бару, в котором мне было