Тишина заботливо окутала его, и он закрыл за собой входную дверь. Говард прошёл в комнату и сел на небольшую кровать, уперевшись лицом в большое зеркало настенного шкафа.
Льюис не любил зеркала и отражения в них. Пусть это было и одной из странностей у него, но никуда деваться от неё он не собирался, а просто терпел это чёртово зеркало, тем более зеркало очень неплохо отвлекает от сейфа, находившегося за шкафом.
Говард встал с кровати, немного переведя дух и слегка отдохнув после длительной прогулки пешком и, набравшись сил, отодвинул достаточно тяжёлый шкаф, поставив его под углом в сорок пять градусов. Он быстро ввёл цифровую комбинацию на сенсорной панели, и замок тут же щёлкнул, открыв перед Льюисом своё содержимое.
Говард достал из сейфа бронежилет, пистолет «FN Five-seveN» с глушителем и кобурой, запасные магазины к пистолетам, небольшой сканер для прослушивания радиочастот, как полицейских, так и любых других, какие только могли попасть поблизости работы сканера, боевой выкидной нож и «чистый» смартфон, который мог пригодиться в любой тяжёлый момент, когда в работу оперативного назначения добавлялась его величество импровизация, в которой Льюис был царь и Бог. Впрочем, если бы это так не было, до этих самых дней он вряд ли бы дожил.
Говард взял нераспечатанную пачку банкнот по сто евро и бросил её на кровать. Потом он закрыл сейф и задвинул шкаф, вытащив оттуда свою чёрную кожаную куртку, которая была чуть ниже пояса, прикрывая лишь пистолет с кобурой и не более.
Льюис снял с себя плащ и повесил его в шкаф, оставляя его до лучших времён, как он любил говорить, понимая, что они никогда не настанут, а когда-нибудь он вновь вернётся за своим плащом, чтобы сменить свою кожаную куртку.
Говард надел бронежилет, закрепив липучки так, чтобы можно было свободно дышать, и он не ерзал бы по корпусу вдоль или поперёк, закрепил на ремне две пистолетные кобуры, затем проверил свои пистолеты и рассовал их по кобурам, свинтив с пистолета «FN Five-seveN» глушитель, который положил в карман куртки, как и боевой выкидной нож. Сканер радиочастот и планшет с пачкой денег отправились во внутренние карманы куртки, которая продолжала лежать на кровати.
Льюис подошёл к зашторенному кремовыми шторами окну и отдёрнул их, бросив взгляд на пасмурное небо и капли холодного дождя на стекле.
На улице было немноголюдно. Приближалась сиеста и те, кто ещё не начал её, спешили её начать, чтобы потом с новыми силами окунуться в работу.
Говард за всё время, которое провёл в Италии, так и не привык к сиесте, как собственно был и не стопроцентным англичанином, любившим чай с молоком. Молоко он не мог терпеть с детства, а чай очень любил. Ему было всё равно, какой и откуда был чёрный чай, хоть из пакетика, главное, чтобы его крепость вызывала горечь. Вот тогда по меркам Говарда чай был настоящим.
В Италии же больше предпочитали кофе, который Льюис терпеть не мог. Кофе вызывал отвращение и тошноту.