А поселок-то мал, слаб и беспомощен. Удивительно, как раньше он вмещал в себя целую вселенную?! Эта мысль, естественная в своей простоте, заставила Радика улыбнуться – легонько, не размыкая губ.
Вот скос перед футбольным полем. Здесь и зимой, и летом играли пацаны в царя горы. Как весело и как глупо! Настоящий царь будет смотреть со стороны на свалку из тел, кулаков и визга, а потом плюнет и пойдет домой пить чай с вареньем из красной смородины. Царь будет в тепле рассасывать кисло-сладкое желе – щурясь, не размыкая губ.
Шоссе возле дома было перегорожено, на пятачке толпились люди. Дорогу перекрыл «Урал» – уже не огромный, не внушительный, пыльный, в сколах темно-зеленой краски. На мордатый бампер облокотился моряк-срочник, заторможенно курил, изучая шероховатый асфальт. Люди обступили небольшое пространство перед носом машины, переминались с ноги на ногу; сдавленный шепот плыл над головами, в сантиметре над пыльным и сальным волосом. Приближался унылый визг – подъехала машина Скорой помощи.
Радик подошел ближе. Вгляделся в моряка. Скошенная набок пилотка, застиранная роба, гюйс в темных маслянистых пятнах, белесый пушок над верхней губой. И в этот момент моряк посмотрел на него. Взгляд был усталый, молящий, мудрый и всепрощающий. Такой взгляд бывает у блаженных или приговоренных к смерти. Радик смотрел парню в глаза и вдруг ясно и четко увидел другой берег: скалы, поросшие мхом, редкие сосны, чьи корни намертво впиваются в камни пульсирующим клубком, кусты орешника над водой, прелый вереск, зелень травы вдоль звериных троп… Мальчик мгновенно узнал их, каждую черточку, каждый изгиб. Узнал и широко улыбнулся. А другой берег спокойно закрыл глаза.
Через площадку у дома, на которой постоянно рубились в «пекаря», неслась молодая женщина. Неслась со всех ног, без единого звука, только стук пяток о землю обнадеживал пространство равномерным гулом. Она выбежала на шоссе и не раздвинула – снесла стоящих у машины людей. На мгновение замерла, а затем рухнула на дорогу перед детским телом. Завыла уродливым голосом…
Радик поднимался по лестнице на седьмой этаж – лифт, как обычно, не работал. Мальчик устал за этот день. Гудели ноги, раскраснелось лицо. Он сразу же узнал сбитого пацана, хотя и не видел его лица – мать накрыла телом. Он продолжал подниматься по лестнице, а перед глазами стояла одна картинка: асфальт, вывернутая нога и подсохшие комочки лягушачьей икры на штанине.
Галечный пляж был пустынным – поселок любил купаться на Песчанке в трех километрах дальше. Взрослые уже искупались и теперь загорали на пригорке. Радик с Тимой сидели на горячих камнях, вытянув ноги так, чтобы ступни окатывало теплой волной. Приятно пахло солью и водорослями.
– Того пацана Монахом кликали, – сказал Тимур.
– Почему Монахом?
– Фамилия такая – Распопов. Поп, значит. Ну а потом – Монах.
– Попа больше