До него дошли подробности дуэли на Крестовском острове. Стрелялись на револьверах в тридцати шагах. По данному сигналу Николай выстрелил в воздух, стрелявший следом и промахнувшийся конногвардеец потребовал сократить расстояние до пятнадцати шагов. По второму разу брат вновь разрядил револьвер в воздух, Мантейфель выстрелил в упор…
Идучи в один из поминальных дней по безлюдному парку, он остановился, смотрел неотрывно на построенный дедом, светившийся в лучах солнца величавый дворец. Наполненный сокровищами искусства – картинами великих мастеров, старинной мебелью, каретами, тысячами томов бесценных книг.
«Все это будет когда-нибудь моим, – думалось. – Малая толика уготованных мне судьбой богатств. Отныне я наследник»…
Бросило в жар – он торопливо расстегнул пуговицы на воротнике. Вспомнилось почему-то, как мальчишкой забирался тайком в домашний театр, воображал себя вельможей екатерининских времен. Возлежал в мавританском зале на шитых золотой нитью подушках нацепив матушкины бриллианты, смотрел на танцы полуобнаженных невольниц, курил кальян.
«Роскошь, богатство – вот жизнь, – думал поднимаясь по парадной лестнице среди высоких зеркал. – Поступать как хочется, без оглядки на окружающих. Не выходит получить – купить за деньги…Боже! – спохватился. – О чем это я, что со мной? Коленьку только похоронили… один… в усыпальнице!»
Проходя через гостиную, остановился у собственного портрета – с полотна на него смотрел холодно-равнодушно, не узнавая, юноша с мопсом на руках.
«Вот он я на самом деле! – пронеслась мысль. – Подлинный! Серов меня раскусил. Гордый, тщеславный, с ледяным сердцем. Не изменила меня даже смерть брата. Из всех живущих на земле я люблю только себя!»
Бросился, переступив порог, в спальню на подушку – ни слезинки успокоения. Смотрел в вечереющее окно, думал бесстрастно о завтрашнем дне.
4.
– Всякий уважающий себя мужчина вашего круга обязан служить в армии. Или быть придворным. Разве не так, Феликс?
Царица пристально смотрела на него – в строгом закрытом платье, с высокой прической.
– Ваше величество, ну что делать, если армия меня не прельщает? И в придворные я не гожусь, – он улыбался. – Брякну что-нибудь не так.
– Не комикуйте, прошу вас! – повысила она голос. – Вы давно не ребенок, и пригласила я вас не на светскую болтовню. Мы дружим семьями, у нас доверительные отношения с вашей матушкой и отцом. Я и государь желаем вам только добра. Юсуповы во все времена были примером служения отечеству, будьте и вы, наследник рода, достойны этого предназначения!
В будуаре царицы с бледно-лиловой мебелью жарко натоплено, стена того же цвета над ее креслом сплошь в образах. Изъясняется она по-русски с акцентом, тщательно выговаривает слова.
– Говорите, Феликс! Я хочу знать о ваших