Ролло чувствовал, как одна его часть стремится бежать от Снэфрид, а другая страстно жаждет ее. Епископ руанский Франкон как-то заметил, что финка, похоже, опоила его любовным зельем. Но разве она недостаточно хороша, чтобы пленить мужчину безо всяких чар? Ролло видел, как восхищенно смотрят на нее викинги, и гордился ею. Ему нравилась даже таинственность и загадочность Снэфрид. В сущности, он знал о ней ничтожно мало. Она жила своей жизнью, которая оставалась закрытой для всех. Иногда он ловил себя на мысли, что и сам не стремится приподнять покровы этой тайны. Белая Ведьма! Он не желал в это верить! Люди поговаривали, что ему следует взять другую жену, потому что правителю не обойтись без наследника. У Ролло были дети от других женщин, некоторых он признал, и они жили в его дворце. Три дочери и два сына. Ролло по-своему любил их, но они не имели в его глазах такого значения, какое имели бы, будь его законными отпрысками. Направляясь в покои жены, он иногда прихватывал с собой одного из детей, но Снэфрид неизменно оставалась холодна с ними. Ролло понимал, что ей больно видеть их. И он простил ее, даже когда однажды она грубо потребовала, чтобы он не навязывал ей своих пащенков. Заглянув в ее пылающие гневом разноцветные глаза, он поклялся Одином, что ни одна из матерей его детей никогда не займет места подле него, и призвал в свидетели Тора и всех богов Асгарда[7]. До сих пор он следовал этой клятве, и Снэфрид оставалась его женой, несмотря на острую неприязнь к ней некоторых ближайших сподвижников Ролло. Даже Атли, его любимый младший брат, не верил финке и опасался принимать целебные травы из ее рук, предпочитая услуги монахов. Однако именно Снэфрид помогла его брату подавить мятеж соотечественников Ролло, пришедших грабить эти земли, пока он был в походе этим летом. Тогда даже его соратник Ботольф Белый, не больно жаловавший Белую Ведьму, вынужден был признать, что ее действия были разумны и она показала себя достойной супругой правителя.
Ролло внезапно замер, заметив, что Снэфрид достала из сундука завернутый в полотно тяжелый зубчатый венец и внимательно разглядывает его. Венец был из светлого золота, украшенный по кругу крупными молочно-белыми жемчужинами и сверкающими в зубцах-трилистниках топазами. Снэфрид улыбнулась этому великолепию и уже повернулась к зеркалу, чтобы примерить венец, как голос Ролло остановил ее.
– Нет, Снэфрид, нет! – торопливо проговорил он и вдруг смутился, почувствовав, что снова не в силах взглянуть ей в глаза. В глубине души он проклял того олуха, который, вопреки его приказу, уложил этот венец вместе с остальными драгоценностями.
– Нет, Снэфрид. Позволь забрать венец у тебя.
– Но он мне нравится!
Надев