– Нам пора отправляться на утренний совет у императора. В первую очередь будет обсуждаться ситуация с восстанием в Испании, а затем у вас будет возможность сделать доклад о боевых действиях в Британии. Придерживайтесь того, что я уже сказал, и все пройдет хорошо. Надо идти, но для начала мне необходимо поговорить с Катоном. Наедине.
– Наедине? – сморщив лоб, переспросил Катон.
– Да.
– Я ничего не собираюсь скрывать от Макрона. В чем дело?
– Нечто личного характера. Что совершенно не касается Макрона. Поверь мне.
Катон тряхнул головой.
– Доверие не из тех ценностей, которыми мы готовы оперировать, когда дело касается тебя.
– Тем не менее я полагаю, что лучше всего будет, если я скажу это одному тебе.
Макрон хлопнул ладонью по колену.
– С меня не убудет, парень. Если честно, я услышал от него все, что хотел услышать. Подожду снаружи.
Прежде чем Катон успел ответить, Макрон встал и зашагал к двери. Когда он закрыл за собой дверь, Катон поглядел на секретаря императора недовольно.
– В чем дело? Что может быть такого личного, чего не стоит слышать моему лучшему другу?
Нарцисс на мгновение закрыл глаза.
– Это касается твоей жены.
– Юлии? – переспросил Катон, и у него сжалось сердце. – Что такое?
Нарцисс сочувственно поглядел на Катона и уже было протянул руку, чтобы коснуться его плеча, но передумал и убрал руку.
– Нет никакого способа сказать это, чтобы не причинить тебе боль, но, прошу, поверь мне, что я говорю тебе это лишь ради твоего блага.
Катон почувствовал, как его охватывает ярость.
– Просто скажи, и покончим с этим. Что там с моей женой?
Нарцисс отошел к столу и сел так, чтобы между ним и Катоном было хоть какое-то препятствие.
– В ближайшие дни тебе предстоит кое-что узнать про… поведение твоей жены в твое отсутствие. Я знаю, что вы были очень близки и едва успели пожениться, когда тебе приказали принять командование в Британии. Я уверен, что она до самого конца любила тебя. Ее смерть, конечно же, стала трагедией, и…
Катон наклонился вперед. Его глаза расширились, и он пристально смотрел на Нарцисса.
– Что ты хочешь сказать про Юлию?
– Она живой человек… была. У всех нас, Катон, есть свои потребности. Уверен, тебе не надо, чтобы я все в подробностях расписывал. Ты отправился на войну, был шанс того, что тебя не будет много лет или что ты вообще не вернешься. Юлия человек, из плоти и крови. Несомненно, иногда ей становилось одиноко. Откуда нам знать? Станешь ли ты винить ее в том, что она искала утешения в чужих объятиях?
Эти слова ударили Катона будто молотом по голове и в сердце, и он ощутил тошноту.
– Нет… это ложь.
– Я понимаю, что тебе не хочется в это верить. Всем сердцем хотел бы, чтобы это не было правдой.
– У тебя нет сердца, проклятый ублюдок! Я тебе не верю.
Катон ударил ладонью по столу, и Нарцисс инстинктивно