Проникновенная история взлета и падения ВИА «Слепые». Олег Лукошин

времён расцвета психоделики и хард-рока. Играл в самой первой созданной в городе рок-группе, название которой история не сохранила. Потом подался в Москву и как-то сумел пробиться в знаменитые ВИА того периода – мне со всей определённостью называли ансамбль «Пламя» и ещё пару-тройку групп, правда уже не столь определённо. Потом лабал по ресторанам, сильно пил, лечился от алкоголизма, снова пил, а потом и вовсе исчез из городской музыкальной орбиты. Но вроде бы жив, потому что кое-кто его изредка видит. Сейчас ему хорошо за шестьдесят и не разучился ли он играть – большой вопрос.

      Саша после моего пересказа на всякий случай решил проверить этот вариант, потому что приближалась Декада инвалидов, на которой нам обязательно предстояло хотя бы раз выступить, а гитарист у нас по-прежнему отсутствовал. На поиски много времени не ушло, они подтвердили: Степан Афиногенович Заболотных, 1949 года рождения, проживал по такому-то адресу, а домашний телефон имел такой-то. Телефон Афиногеныча безмолвствовал, Макаров поехал к нему лично и в тот же вечер притащил в каморку бородатого и шамкающего, со вкусным винным перегаром и несколько раздражающим, но вполне терпимым запахом несвежести старичка, который долго тряс наши с барабанщиком Лёшей ладони, лез обниматься (отчего я и прознал про его бороду) и вообще выражал самую полную и безоговорочную жизнерадостность, на какую способно человеческое существо с возрастом почти в семь десятков лет.

      – Пацаны, вот искренне вам скажу, – заявил он, и мне показалось, что даже прижимал при этом ладонь к сердцу, – я именно тот, кто вам нужен. Во-первых, я инвалид – у меня вторая группа. А во-вторых, я просто давным-давно мечтал поиграть в ансамбле. Неимоверно давно! Думал, всё уже, не предоставит судьба такого случая. И тут – вы! Не смотрите, что я старый и выпимший – кстати, это Саша угощал – я сейчас вам сыграю, и вы поймёте, что я ещё не трухлявое бревно.

      И он сыграл. И мы поняли, что с дедом всё в порядке. Соло из Блэкмора, Пейджа, Галлахера, Марино – пусть не без ошибок, скорее всего, случайных, вызванных отсутствием постоянной практики – прозвучали убедительно и весомо. Мы даже поаплодировали Афиногенычу – и вовсе не из уважения к его сединам, а впечатлённые мастерством. Потом выпили винца для знакомства, и Саша несколько задумчиво произнёс:

      – Марино – это здорово. Но надо чего-нибудь попроще разучить. Отечественного разлива. Хоть из «Машины времени», например. Публика у нас непритязательная.

      Он немного стеснялся говорить об этом – я чувствовал. Вроде как мы тут дети рок-н-ролла и свободы, а он нам навязывает некие рамки, против которых мы можем взбунтоваться.

      – Сашка, друг, да хоть из Валентины Легкоступовой! – тут же горячо ответил на его сомнения Афиногеныч. – Ты только кивни – а мы исполним!

      Могучий старикан как нельзя лучше передал наши – и мои лично – мысли по этому поводу. Какая на фиг разница, что мы будем играть?! Разве