Не помню точно, о чем я думала, стоя там, у ворот, рядом с отцом, продолжающим сердито вещать о пристойном поведении. Дом показался мне веселым, с маленькими окошками, лукаво подмигивавшими на вечернем солнце. Пахло травой и нагретым на солнце камнем. А еще были звуки: воркование голубей на голубятне, крики чаек, цоканье копыт – кто-то вышел из конюшен, ведя коня в поводу.
Прежде мне не хотелось здесь находиться, однако сейчас, глядя на дом, я чувствовала, как мое тело наполняется покоем и я постепенно снова становлюсь сама собой. Честное слово, вы бы тоже не устояли, глядя на это чудесное здание, вдыхая свежий воздух и чувствуя, как солнце светит в спину. А потом человек, ведущий лошадь, вдруг увидел нас и – это удивило меня больше всего – легко вскочил в седло и помчался по подъездной дороге прямо к нам. Стоявший рядом со мной отец отпрянул, и я тоже отступила, совсем чуть-чуть, – после Лимпсфилда и напряженной, проведенной в молчании поездки движения этого приближающегося к нам всадника, соскользнувшего с лошади почти возле нас, были такими грациозными, плавными и очень, очень энергичными, что нам невольно пришлось отойти на шаг, чтобы дать ему место.
Всадник представился, но я не запомнила, как его зовут. Он открыл ворота, извиняясь и махая руками, и отец в конце концов снова сел в машину. Было очевидно, что он хочет, чтобы я поступила так же, однако молодой человек уже провел меня за ворота и попросил подержать лошадь. Отец поехал по направлению к дому, а затем я увидела, как захлопнулись огромные ворота. Лошадь спокойно стояла у меня за спиной и тепло дышала мне в шею. Это было очень странное ощущение. Возможно, все дело в этом доме, или в утомительной поездке, или в солнце, или же во всем сразу, но когда я направилась к главному зданию, слыша цокот подков по гальке и голос и смех мужчины, мое сердце подпрыгнуло и сжалось. Во второй раз за день я поняла, что все уже не будет как прежде.
Отец ждал нас возле дома и чувствовал себя ужасно неловко; это было заметно по тому, как он складывал руки, как поправлял манжеты, не зная, как держать себя с многочисленными членами семьи Шоу. Он был не таким, как мама, которая ходила в школу с девочками из богатых семей и знала бы, что сказать и сделать, как улыбаться, как себя держать. Мама была знакома с хозяевами