– Попробую, – неуверенно согласился Матвей, – Я уже пообещал кафедре ботаники гербарий привезти.
– Опять за своё! – всплеснул руками профессор. – Сдаюсь! Я кое-что сейчас вам покажу, но, если и это не убедит, обещайте хранить тайну, а лучше всего – обещайте сразу забыть. Отнесите меня к сумасшедшим старикам, и больше на эту тему ни оброним ни слова. Обещаете?
– Обещаю, – с иронией в голосе произнёс Матвей и пристально всмотрелся в лицо профессора. Молодому человеку почудилось, – профессор и правда спятил.
Сергей Александрович скрылся в комнате. Оттуда послышался тихий разговор супругов, грозящий перерасти в небольшую перебранку. Матвей отчётливо слышал, как в этот раз сопротивлялась решению мужа Раиса Ивановна.
– Если покажешь – это перестанет быть тайной, – бубнила она недовольно. – Ты уверен в нём? Тебе мало за всю жизнь шишек? Хочешь на старости лет загреметь туда, откуда не возвращаются?
Матвея обидели слова Раисы Ивановны, и он нетерпеливо заёрзал на стуле, но не мог уйти, не дождавшись возвращения наставника.
– Всю предысторию, – едва появившись, начал с порога профессор, – разумеется, вы знаете… – он замялся; тень сомнения в правильности того, что он собирается сделать, мелькнула на его лице, и он потерял нить о чём собирался рассказать, но в этот момент за его спиной появилась супруга, и это обстоятельство подтолкнуло профессора действовать решительно. – Вот, – он выставил на обозрение светло-коричневый кусок пергамента, отрезая себе дорогу назад. – Это страница из «Жёлтого императора», – профессор снова замялся. Матвей видел – слова даются ему с неимоверным усилием, волнение перехлёстывает. – Я вырвал её тогда. Улучил момент и вырвал. Хотел всю книгу… но не получилось.
– Это рукописный текст, – Матвей разглядывал пергамент. – Вы пробовали перевести, что тут написано?
– Нет, иначе я сразу бы себя обнаружил. Сорок лет храню его и не знаю, что тут написано. Но я изучил много старинных книг Китая и Индии. Хотел самостоятельно попробовать прочитать. Не получилось. Могу с уверенностью утверждать – написано древней письменностью. Так уже не пишут. Кроме некоторых букв. Эх! – воскликнул с сожалением профессор. – Если бы древние владели недавним изобретением человечества – книгопечатанием, – их уникальные знания горели бы повсюду! Но, увы, до нас дошли лишь отдельные списки, и то переписанные благодарными потомками, которые ценятся на вес золота. Матвей улыбнулся – последняя фраза адресовалась и ему.
– Сергей Александрович! – с задорной иронией в голосе, воскликнул Матвей. – Ещё час назад кто-то меня уличал в неблаговидных поступках.
– Не в неблаговидных поступках, – лукаво сощурившись, возразил профессор, – а в том, чтобы вы не позволяли себя бить по голове.
– А воровать, значит, можно?
– Знаете что, молодой человек? –