– Вы… – Влас запнулся. – Вы – градоначальник?
– Хуже, намного хуже. Я начальник Сыскной полиции, действительный тайный советник Путилин. Иван Дмитриевич. А где мы находимся, знаешь?
– Увольте, ваше высокоблагородие, не знаю.
– Это мой кабинет на Гороховой улице. Это самое высокое здание в Петербурге. Из окна за моей спиной видно даже Нерчинские серебряные прииски. Приглядись получше, не видишь часом?
– Не-е-ет…
– Кхе… – только и крякнул Иван Дмитриевич. – А я вот вижу. Я вижу тебя прикованным к тачке. В России нераскаянных убийц на рудниках приковывают к пятипудовой тачке. Знаешь для чего?
– Нет.
– Если крепкого мужика просто заковать в кандалы, то он может драться кандальной цепью как кистенём, к нему не подойти, штыком колоть приходится, либо стрелять. Поэтому телесно крепких убийц обычно приковывают к тачке, а тачка весит пять пудов, ею не больно помахаешь…
– И что?
– Вот я вижу тебя прикованным к такой тачке… На Нерчинской каторге.
– За что, ваше высокоблагородие?
– А ты, стало быть, греха за собой не знаешь, да?! – пытливо спросил Путилин, возвысив голос.
– Помилуй Бог, ваше высоко… благородие..! Кто ж без греха из нас? Да только вы об чём? – подозреваемый робел всё более. Он старался держаться с достоинством, но всё более бледнел и терялся. – О каком таком грехе вы говорите?
– А ты не понимаешь, стало быть? Хочешь узнать, что мы об тебе знаем?
Неожиданно Дмитриев упал на колени и осенил себя крестным знамением:
– Истинный крест, не пойму я вас… Да вы только скажите, об чём разговор, ваше высокоблагородие, я ж повинюсь, я ж не стану камня за пазухой держать!
– Сядь на стул и не паясничай. – сурово приказал Путилин. – Не люблю я божбы напрасной. Когда преступник дело чёрное делает, то Бога не помнит, а как в каземат попадёт, то тут начинается представление… Я жду от тебя правдивого рассказа о твоих отношениях с Надеждой Толпыгиной!
– Да на что вам далась Надежда? Вот и господин, меня заарестовавший вчера, упомнил… Ну… какие отношения? Да самые обыкновенные… знакомая моя. Полюбовница. Что случилось-то? Что вы на меня насели? – Влас говорил торопливо, глотая окончания и взгляд его метался с Путилина на Гаевского, с Гаевского на Путилина.
– А то случилось, что её вчера нашли убитой, зарезанной, – внушительно заявил Путилин. – Кто-то ей голову почти отрезал.
Дмитриев вмиг ссутулился, схватился руками за голову и беззвучно закачал ею из стороны в сторону, моментально сделавшись похожим на старика. Секунд десять он безмолвно качался на стуле, затем, взяв себя в руки, выпрямился:
– Вы думаете, это я…? Ну да, конечно думаете… Но я этого не делал.