Пятьдесят один год любви. Воспоминания о Геннадии Юшкове. Галина Евгеньевна Юшкова

Геннадия пошли знакомиться в конце октября. Доехали на автобусе до Часово, потом, до Красной шли пешком 13 километров. Как я уже рассказывала, дорога между Часово и Красной была ужасная: глинистая, скользкая, с большими лужами и болотистыми местами, мощеными бревнами, через щели между которыми хлюпала жидкая грязь. Мать встретила нас очень просто, не горячо и не холодно. Накормила вкусными шаньгами с молоком. Вкуснее, чем ее шаньги, я потом никогда не ела. Добрались мы до Красной в субботу, а утром в воскресенье уже шли 13 километров в обратном направлении.

      С моими родителями и родственниками Гена познакомился в Архангельске немного позже. Все сказали, что мы очень похожи друг на друга. После застолья папа играл на гармошке, а мама тихонько допытывалась у меня, не сидел ли Гена – «У него на руках татуировки?» На следующее утро, когда отец спросил Гену, не хочет ли он опохмелиться, и тот согласился, мама опять разволновалась – «не пьющий ли у тебя муж?» «Ну что ты, нет» – ответила я, и она совершенно успокоилась. Гена ей понравился, как и папе, и сестре, и брату.

      * * *

      Когда мы только познакомились, то рассказали друг другу, почему оба оказались в Сыктывкаре. Я – чисто по глупости: мне предлагали работу в Москве, в научной лаборатории Шинного завода и одновременно заочную аспирантуру на химфаке МГУ, но мне очень не понравился этот завод, старый и грязный. У Геннадия тоже была возможность остаться в Москве, в Союзе писателей, но он четко знал, что его место на Родине.

      По приезде в Сыктывкар Геннадий как-то растерялся, лишившись привычной атмосферы Литинститута, семинаров замечательных поэтов и писателей, которые относились к нему с большой симпатией, не только хвалили, но и помогали войти в большую литературу. Так Михаил Светлов перевел и напечатал его стихотворение «Кукушка» в самом главном и самом престижном литературном журнале того времени – в «Новом мире». Гена всю жизнь восхищенно вспоминал Светлова. Михаил Аркадьевич был не только очень добрым человеком, но одновременно очень требовательным к тем, кто занимался в его семинаре. Он мог подолгу слушать их стихи и подстрочные переводы, но когда видел, что молодые поэты явно увлекаются формой стиха, часто в ущерб содержанию, всегда говорил: «Ребята, я – старый еврей, и меня трудно чем-то удивить. Ищите и находите в поэзии свое, непохожее ни на что другое». Гену он отмечал и привечал, переводил и печатал, найдя в нем «свою ноту». Наставления Михаила Аркадьевича Гена помнил всю жизнь

      Также тепло относился к Геннадию и Борис Ромашов, руководитель его дипломной работы. В семинаре «Советская драматургия», который он вел, была отмечена первая пьеса Гены «Где-то в тундре», напечатанная в журнале «Молодежная эстрада» (№3, 1955 г.), а для защиты Диплома он написал вторую пьесу «Мой друг Иван Игнатов».

      Геннадий с руководителем диплома Б. Ромашовым,1958 год

      Вернувшись в Сыктывкар, лишившись привычной студенческой компании своих друзей и сокурсников,