Другой вопрос: почему из всех пьес Шекспира я выбрал именно «Бурю»? Первый, хотя и не единственный ответ: из любви к симметрии. Десять лет назад я перевел замечательную поэму Шекспира «Венера и Адонис», которую он сам назвал первенцем своей фантазии. «Бурю» же многие считают прощальной пьесой Шекспира, его театральным завещанием. Вот и захотелось мне присовокупить к альфе омегу, к первой поэме прибавить последнюю пьесу.
«Буря» всегда казалась мне едва ли не самой загадочной пьесой Шекспира. Внимание к ней никогда не ослабевало. В современном шекспироведении стало обычным трактовать отношения Просперо – Калибан как модель колониальной политики европейских стран. Но под таким углом мы можем рассмотреть лишь то, что лежит за текстом, упуская из виду саму пьесу. В чем ее лирическая суть, в чем секрет неизменного обаяния для зрителя? Пьеса-то почти без интриги. Ну бродят потерпевшие кораблекрушение по острову, постепенно приближаясь к жилищу волшебника, который должен определить их дальнейшую судьбу. Зрителю не о чем беспокоиться: все ниточки с самого начала в руках Просперо, он дергает за них по своему желанию, остальные персонажи-марионетки только пляшут. Где тут «боренье рока с перстью вдохновенной», о которой писал Китс?.. Как бы и не пьеса совсем, а придворная маска – представление с музыкальными номерами и шутовскими интерлюдиями.
Но у придворной маски всегда есть какая-то главная идея. Скажем, триумф любви или добродетели. А здесь – какая во всем генеральная мысль, какая философия? Или, может быть, аллегория, но чего? Уж не алхимия ли? Ариэль – воздух, Калибан – земля, Просперо – огонь. А кто вода – Миранда? Может быть, и остальные персонажи пьесы – сера, ртуть, свинец и прочие элементы?
Быть может, главной целью драматурга было пробудить сострадание всех ко всем, призвать к милосердию и прощению? Этим заключаются многие пьесы Шекспира. Или вот еще. Всемогущество, которое сбрасывает с себя плащ всемогущества – уж не заключена ли здесь идея, что Бог, сотворивший мир, больше не управляет миром? Без учителя, без поводыря остаются и Миранда – светлое чудо, и темный раб Калибан. Что мы знаем о религиозной философии Шекспира? О его взгляде на происхождение зла и границы человеческой свободы?
Ничего, что эти вопросы остаются без ответа. Главное, что работа над переводом заставила меня снова задуматься о них, хоть на дюйм, а подойти ближе к окутанной в туманный плащ фигуре автора – Шекспира.
Что касается чисто переводческих проблем, тут дело обстоит так. Текст пьесы делится на три компонента: стихотворные куски (лирика и пафос), сцены в прозе (комические) и песни – грациозные и легкие, очень трудные для перевода. На втором месте по трудности – шутовские перебранки Тринкуло, Стефано и Калибана. Известно, что комизм устаревает и ветшает раньше лирики и пафоса. Даже у крупнейших мастеров стиха в этом компоненте случаются сбои, натужности, вызванные неполным перевариванием шекспировских шуток и каламбуров. Я старался, в первую очередь, блюсти полную естественность, автономность русского текста.
Вот и все, что можно вкратце сказать в мое оправдание.
Действующие лица[1]
Алонзо, король Неаполя.
Себастьян, его брат.
Просперо, истинный герцог Миланский.
Антонио, его брат, узурпировавший титул Миланского герцога.
Фердинанд, сын короля Неаполя.
Гонзало, честный старый советник.
Адриан и Франциско, придворные.
Калибан, дикарь и уродливый раб.
Тринкуло, шут.
Стефано, пьяный дворецкий.
Капитан корабля.
Боцман.
Моряки.
Миранда, дочь Просперо.
Ариэль, дух воздуха.
Ирида, Церера, Юнона, Нимфы, Жнецы – духи.
Действие происходит сначала на борту корабля, потом на необитаемом острове.
Акт I
Корабль в море.
Слышны неистовые удары грома, сверкают молнии.
Входят Капитан и Боцман.
Капитан. Боцман!
Боцман. Я здесь, капитан.
Капитан. Кликни матросов, и поживей, пока мы не врезались в берег. Каждый миг на счету. (Уходит.)
Входят матросы.
Боцман. Эй, ребята, шевелись! Топселя долой! По команде – разом – навались! Только бы от