Божие через доказательство бытия дьявола в этом эмпирическом мире. Сделать это, как вы прекрасно понимаете, не так трудно. Зло в мире существует – это очевидно для всех здравомыслящих людей. Но существует и добро. И есть, или должен быть, некий универсальный принцип соотношения того и другого в нашем мире.
Вот Булгаков и пытается доказать универсальность этого принципа точно так же, как это делал Кант. Ему для себя нужно было понять, как может существовать такой мир, как наш, в свете монизма, в свете монистического представления о целостности мира. Он думает, что ничего в этом мире не происходит случайно, что все имеет свой явный или тайный смысл, что все со всем связано и если кто-то страдает от какого-то зла, то он страдает не зря, он скорее всего виноват в этом сам. Если вы помните еще одну страничку из романа, где вдруг магически показывается эпизод военных действий и там на войне умирают как бы невинные люди. Но мудрый дьявол, профессор Воланд, поясняет, что они-то погибают, а вот рядом кричащий младенец не погиб, потому что «он еще не успел согрешить». Этим предполагается, что тот, кто погиб, уже успел.
Это большая проблема. Нам, боюсь, придется разрушить и седьмое доказательство бытия Божия, данное Михаилом Булгаковым. Будем надеяться, что мы далее не пойдем по их пути и не соорудим еще одного доказательства, которое, конечно, придется в любом случае кому-то еще разрушить. Но с этими доказательствами еще надо разобраться. Ведь в каждом из нас сидит именно то, о чем писал Кант и о чем так горестно и в то же время мужественно и весело писал Булгаков. Нам нужно разобраться в том, как является Бог в этом мире и можем ли мы с вами всерьез говорить о том, что в этом мире «всё от Бога»; не «все Божественно», не «все Бог», как говорят пантеисты, и с критикой их никто не спорит – а «все ли от Бога»?
Булгаков хотел найти смысл там, где смысла нет. Подобной же вещью занимался и Кант, хотя и отнес ее куда-то в заоблачную высь, в изначала трансцендентальную реальность, априорную реальность, а потом и дальше, в реальность трансцендентную, в которой, как я и говорил, только и может, по Канту, мыслиться существование свободы, бессмертия и Бога.
Впрочем, мы в чем-то с ними можем и согласиться. В чем? По-настоящему верно, что есть некий нравственный закон. Мы его признаем по той простой причине, что не признав его, мы должны сразу отвергнуть всякую нравственность вообще. И никто из нас, наверное, не хочет этого делать. И все мы, наверное, уже давно поняли, что объяснить, истолковать нравственные принципы просто исходя из общечеловеческого, в том числе социального, опыта невозможно. Мы знаем, что нравственное состояние человека очень связано не только с ним самим, но и не только с обществом и состоянием всего мира.
Никто из