…В тот солнечный сентябрьский день ничто не предвещало бури. Клубы пыли выросли вдали молниеносно и приближались, подобно смерчу. Увидев подступающую к мосту армию Гарольда Английского, отдыхающие викинги не сразу сумели схватиться за мечи. На мосту не было охраны, и какое-то время единственный викинг удерживал его, поражая всякого, кто пытался приблизиться. Наконец несколько английских воинов обходным маневром проникли под мост и ударами копий снизу сразили смельчака. Теперь англичанам ничто не мешало перейти реку – но викинги внезапно бросились в контратаку. Харальд Суровый сам вступил в бой, «рубя противника обеими руками», как пишет хронист… Казалось, англичане не выдержат натиска – но тут меткая стрела королевского лучника поразила предводителя норвежцев прямо в горло. Кровь хлынула потоком, и Харальд тяжело рухнул на землю. Растерянные викинги начали отступать… Видя, что король убит, подле знамени встал брат английского монарха эрл Тостиг, предательски объединившийся с норвежцами. На предложение Гарольда сложить оружие, он гордо ответил, что «скорее погибнет, чем примет пощаду от англичан»… Так и случилось – когда уцелевшие викинги обратились в бегство, мятежный эрл остался лежать недвижим. Лишь двадцать норвежских кораблей вернулись на родину – а в Англию их отплыло три сотни…
Паруса викингов еще не скрылись вдали, а с юга к Англии уже подплывал стотысячный флот Вильгельма. Вот как пишет об этом Вильям Мальсберийский в своей «Истории английских королей»:
«Раздавшийся радостный крик призвал всех к кораблям. Сам герцог первым с материка отплыл в море и ожидал остальных, став на якоре почти посредине пролива. И вот все подплыли к пурпурному парусу флагманского судна, и после того как поели, благоприятным курсом прибыли в Гастингс. Сходя с корабля, Вильгельм оступился, но обратил это в доброе предзнаменование, когда воин, стоявший рядом, воскликнул: „Вы обнимаете Англию, герцог, будущий ее король!“ Все войско он удержал от грабежей, предупредив, что следует беречь все, чем вскоре будут они владеть; и в течение следующих пятнадцати дней оставался таким спокойным, что казалось, ни о чем он не думает меньше, чем о войне…»
Впрочем, английские хроники сохранили об этих двух неделях совсем другие сведения, и, как это ни прискорбно, они куда больше похожи на правду. Можно лишь предположить, как оскудели окрестности деревни Певенси,