Очерки по социологии культуры. Борис Дубин

один из стержней мелодраматического повествования о героях, действующих в условиях, когда жесткие социальные рамки предписанного поведения и нормативные коды оценок потеряли силу, а универсальные ценности и регулятивы самоответственности отсутствуют, не сложились. Тем более велика значимость подобных позитивных санкций для групп и слоев, либо начавших новое, свое дело, либо собирающихся ступить на этот путь. Отсюда – тяга к игре со случаем, судьбой, предназначением и т. п. (лотерея, астрологический прогноз, отчасти – нетрадиционные верования, в интересе к которым лидирует опять-таки молодежь, но возрастом и в данном случае процесс не ограничивается).

      Второй важный момент новых, складывающихся кодексов жизни и ее оценки – стремление к равноправным и доверительным отношениям, особая значимость нерепрессивности и неподневольности их, свободы выбора, ролевой пластичности. Областью символизации такого рода установок и оценок выступает сфера телесного, эротического, тяга к которой противостоит ханжеству и двоемыслию прежней официальной морали и интеллигентского «морализма». Склонен думать, что и сама публичность выражения всех этих «новых» (а на самом деле – многие годы скрывавшихся, поскольку они не признавались обществом) устремлений противостоит – и порой демонстративно, подчеркнуто противостоит – практиковавшемуся двойному счету в поведении и оценках. Подобный «конец двоемыслия», крах готовности мириться (пусть молчаливо) с двоемирием, которое, надо сказать, сколько-нибудь высоко ценимым и привлекательным никогда и не было (адаптация неспособна создать лидеров и удержать авторитеты), – процесс для общества и культуры важнейший. Это еще не дифференциация общества, не само многообразие реально работающих на нее смысловых моделей, но это тот социальный климат, в котором установка на «самость» и «разноту» только и может завязываться.

      Сам игровой характер этих типов действия – знак освоения новых особо значимых и потому особо отмеченных поведенческих кодов, этики достижения и вместе с тем нерепрессивности, удачи и одновременно партнерства. В конечном счете речь идет о навыках развитой социальности (и социабельности), культурно санкционированной и структурированной исключительно культурными, символическими средствами. Драматизм подобных поисков в обществе, во многом сохраняющем приоритет властных отношений и репрессивную мораль, выражается сегодня и во внутрисемейных межпоколенческих конфликтах, и в истероидности старших возрастных групп (особенно женщин), и в социальной стигматизации, криминализации молодежного поведения со стороны старших или систем власти. Но это особый и сложный комплекс проблем, связанных, вероятно, со становлением более динамичного общества и массовой по многообразию культуры. В поле зрения толстых журналов и стоящей за ними интеллигенции они либо вовсе не попадают, либо деформируются групповой идеологической оценкой как со стороны правоконсервативной