Потрёпанные стены домов бедного квартала, изуродованные многочисленными дождями, были покрыты отлупившейся краской, тут и там обнажающей гнилые доски, не видавшей ухода уже много лет. При каменных основаниях зданий разрастался мох, разрушая их. Этим жилища больше были похоже на бараки, которые стояли на груде камней. Каменные дома были в разводах грязи, и вездесущая сырость давала им вид скал с оконными проёмами. На всех зданиях была черепица, но у большинства она потрескалась от старости, пропуская всю влагу на чердаки, а оттуда в комнаты, холлы и кухни домов. Мостовые были словно после урагана – грязь, мусор и отходы никто даже не пытался убрать с улицы. Смысла не было. Все равно всё вернется на свои места.
Запах гниения витал на тесных улочках захудалого квартала городка. Его поддерживали пьяные работники. Они знали только одно – отработать своё и напиться от немого, внутреннего горя, бушующего незаметно для них самих. Здесь не было ни ночи без их нечленораздельных, веселых песен, наполненные никому не известным смыслом.
Всё это было только в бедном округе. У более богатых пусть крыши и были покрыты новой черепицей, а улицы чисты, люди являлись в душе своей страшнее любой картины в темных улицах внешних кварталов города. Многие люди слышали, и даже видели, насколько высокомерны господа из центральных улиц. Их поведение объяснялось социальным положением, ведь на них держалось большая часть населения Покоро.
Сложная социальная обстановка между богатыми и простыми людьми делала атмосферу города не слишком дружной и радующей. Преступность и халатность губернаторов делало своё черное дело. Неудивительно как город получил прозвище «Weruio», что означало, по коренному языку здешних жителей, выгребную яму.
Однако, рано или поздно, всё меняется.
Пусть и не в так заметно как хотелось бы.
***
Прозвучавший колокольчик, висевший над дверью, прощально звякнул владельцу книжного магазина до завтрашнего дня и замер, готовясь снова пропеть в любой момент, чтобы оповестить о приходе или уходе из помещения очередного человека.
Мария потянулась за столом и легла на спинку стула. Лампа Кольвина висела прямо над ней и излучала желтоватый цвет. Из-за неё казалось, будто время сейчас более позднее, чем есть на самом деле. Наглые тени были темнее и намеревались вовсе захватить весь холл, полностью игнорируя тщетные попытки лампы сохранить лидерство. Массивные шкафы, тянулись вверх прямо до потолка и забитые книгами, были словно на стороне темного бунтовщика, всячески оберегая своего союзника от слабеющего противника. Раскиданные на столе листы пожелтевшей бумаги, на которых были заметки полугодовой давности, при таком раскладе читались с трудом. Чтобы зазря не напрягать глаза, девушка, что была тут младшим помощником, решила поработать с ними завтра, благо задача, на неё возложенная, была не срочная. Всего-то просмотреть записи и по ним расставить книги по полкам в последовательности года издания.
Девушка вздохнула. Убрав свои длинные, светлые волосы назад, Мария встала из-за стола и осторожно начала своё шествие в утробах маленького, но до удивления ёмкого, магазина. Всюду были стеллажи, заполненные произведениями, пособиями и учебниками. Но содержимое их практически никто не читал в этом городе. Здесь они стояли будто для галочки. Словно придет какой-нибудь ревизор с целью проверить этот город в наличии книг. Ими никто не интересовался, и всё дело тут стояло только на заказах бумаги, спрос которого здесь рос и давал внушительную прибыль. Но вместе с ней, отчего-то старый владелец лавки, Мэтт Фортстон, заказывал и книги, будто придет время, когда изменятся времена и их начнут здесь покупать. Сама Мария хотела бы чтобы это произошло, но увы, здесь захватил рынок только ром, виски и коньяк, льющиеся рекой по глоткам людей до полной горячки. И ситуация не менялась с рождения девушки на свет в этом городе. Будто слой пыли на книгах говорил о полном разложении человека как социального существа в этом городе.
Когда она родилась, Мария была уже без отца. Он ушел, узнав о беременности своей девушки – мамы Марии. О нем, девочке мама рассказывала мало, да и ребенку была не слишком интересна судьба человека, который бросил их. Сам факт принятия решения матери растить девочку самой, без кормильца, было для этого города очень неожиданным. Все нежелательные дети, появившиеся здесь на свет, сами родители, если они ещё могли так называться, отдавали в детские дома, условия в которых были воистину ужасающими. Взросшие на суровых нравах приюта и улиц Покоро, такие молодые люди легко находили себя в барах, забегаловках и в бандах, заполонившие насквозь прогнивший город.
Но Марии повезло с матерью. Она растила, воспитывала её и давала всё, чтобы чаду было хорошо в этом убогом