Проездом. Петр Боборыкин

треть того, что я могу получить.

      – Сомневаюсь. Не получите и десяти, если и сами станете хозяйничать. А вы ведь желаете ликвидировать свои дела.

      – Кто вам это сказал? – задорно возразил Стягин.

      – Вы, в одном письме из Парижа, сами изволили выразить это желание.

      Вадим Петрович выбранил себя, весь покраснел и тут только опять почувствовал в обоих коленах зуд и жжение.

      – Все равно! – выговорил он упавшим голосом. – Такая цена невозможна!

      "А если никто не будет давать больше, – спросил он себя вслед за тем, – что ты станешь делать? Продавать за бесценок имение?"

      И он успел ответить себе: "лучше продать".

      – Торговаться я не имею привычки, – выговорил с усмешкой арендатор. – Найдете более выгодную аренду – желаю полного успеха.

      – И какова страна! – вскричал Вадим Петрович. – До сих пор нет ипотек! Вся Европа имеет ипотеки, а мы не додумались. Там на все определенная, известная цена. Как калач купить… А у нас…

      – То Европа, а то мы! – шутливо сказал арендатор и положил ногу на ногу.

      – Это… это…

      Возвращение сильнейшей боли прервало его возглас.

V

      Стягину захотелось выгнать вон господина Граца, выместить на нем неудачу своей поездки, надвигающуюся нелепую болезнь, бестолочь всех русских порядков, общее безденежье, падение кредита, скверную валюту, отсутствие цен на хлеб, неимение ипотек.

      Если б не приход доктора, он не мог бы воздержаться от выходки. Самая наружность арендатора делалась ему невыносимой, и его франтоватость, брильянт на галстуке, прическа, цвет и покрой панталон.

      Доктор вошел в самую критическую минуту, – грузный, рослый, еще не старый, с лицом приходского дьякона и с таким же басовым хрипом. Двубортный сюртук сидел на нем мешковато. Во всей фигуре было нечто уверенное в себе самом и невоспитанное.

      – Это вы что выдумали? – заговорил он тоном бесцеремонной шутки. – Вам лежать, батенька, следует, а ноги-то у вас черт знает в каком положении…

      Он подошел к кушетке и положил широкую ладонь на колени Стягина.

      Тот закричал:

      – Осторожнее, доктор!

      – Вон вы какая недотрога-царевна! Так бы и говорили…

      Арендатор взялся за шляпу и проговорил своим деревянным голосом:

      – Мы сегодня во всяком случае не покончим… Позвольте просить уведомить меня, когда вам будет удобнее. Только предупреждаю, что больше четырех дней не могу остаться в Москве.

      – Прощайте, прощайте! – кинул ему Стягин почти так же болезненно, как он принял доктора.

      – Мое почтение! – сказал арендатор, сделав общий поклон, и опять, по-военному, слегка пристукнул каблуками.