– Вы слышали? – изумился один из «ведмедей», – он, оказывается, нас не заказывал.
– Придётся опять сгинуть в небытие, – расстроился другой мишка, придавая своей физиономии соответствующее выражение, – вот непруха-то.
– А, может, он нас пожалеет, и не прогонит? Вань, не гони нас, – заканючил третий, – ну, пожаа-алуйста.
– Пошли вон из моего сна! – осмелел Бурмакин, – что за ерунда?! Медведи какие-то блохастые снятся. Откуда вы такие чумазые взялись?
– Мы из средней полосы, – с готовностью доложил первый медведь.
– Свои, родные, а не какие-нибудь там американские гризли, – с гордостью представился второй.
– И, тем более, не китайские панды, – с отвращением сплюнул третий.
– Лучше бы вы были пандами, – фыркнул, оборзевший в корягу, Бурмакин, – панды сейчас в фаворе.
– Ах, так!!! – рассвирепели мишки, – Утопить его, гада!!! Он безродный космополит!!! Он Родину не любит!!!
Медведи сгребли Ваню мохнатыми лапами и принялись дружно топить. Бурмакин понял, что сон приближается к своему концу, сейчас он проснётся, сходит в туалет, отольёт и попытается уснуть по новой. Но сон не кончался и не кончался, удушье нарастало, а всё тело раскалывалось от адской боли, причинённой медвежьими когтями.
Глава 2
Бурмакин проснулся оттого, что в квартире сильно несло пивом. «На ковёр что ли я вчера «клинское» пролил? Как бы хозяйка не заругалась», – поморщился Ваня и открыл глаза. Лучше бы он этого не делал. Оказывается, он лежал на полу, уткнувшись носом в лужу пива, а съёмная квартира представляла собой жалкое зрелище. Клочья пивной пены как мартовские островки снега, гнездились на всех выступающих предметах: на телевизоре и музыкальном центре, журнальном столике и кресле, подоконниках и карнизах. По обоям пена сползала медленно и торжественно, как по стенке бокала, а с люстры так, вообще, бесцеремонно капала. Одна капля обидно щёлкнула Бурмакина по носу, он вздрогнул, завертел головой и наткнулся взглядом на молодого человека, стоящего в прихожей. Незнакомец был одет в белоснежный костюм, обут в белые туфли и старался ничего не касаться. Иван вытаращил глаза и промямлил:
– Скажите мне, это сон?
– Да, сон, сон, успокойся, – обнадёжил незнакомец.
– Какой-то он странный, этот сон.
– Все сны странные, поэтому они и забываются наутро. И этот сон ты тоже забудешь.
Незнакомец кого-то Ване напоминал. Очень знакомого человека. Очень-очень. Тут до Бурмакина дошло – молодой человек был точной копией его самого, братом-близнецом, даже голос был как у него, точь в точь. А двойник брезгливо осмотрел изгвазданную однушку и вынес вердикт:
– Да, Ивашка, смотрю я на тебя – ты знатный ендовочник.
– Кто я?!
– Ендовочник, парняга, охочий до хмельных напитков.
– Это да-а-а, это дело я люблю, – ухмыльнулся Бурмакин, – только моему боссу не говорите. Даже во сне.
– Могила, – заверил