В шестидесятые годы мне посчастливилось участвовать в экспедиции по раскопкам крепости с известным крымским ученым-археологом Олегом Ивановичем Домбровским. Доброта и улыбчивость сочетались в нем с возвышенной одухотворенностью и поражающей работоспособностью. Он рисовал, делал записи, производил топосъемку, замеры – профессионально руководил всем ходом археологических раскопок. Всю жизнь Олег Иванович возился с нами, пацанами, малыми и большими, воспитывал и учил, переживал за судьбу вырастающих и всегда помогал, чем мог. На школьных каникулах регулярно организовывал походы и экспедиции, с их емким и хлопотливым хозяйством. А как доходчиво и интересно рассказывал нам на раскопках об истории родного края! И будто оживал язык земли и камня… Крупными античными чертами лица учитель так ярко напоминал мне византийца Прокопия Кесарийского. И постоянная искра-забота в его золотистых, дорогих и любимых глазах… Он знакомил нас с методикой работы археолога. Стратиграфия вскрываемого грунта четко изображалась на листах бумаги линиями, условными штрихами или красками. Рисунок раскрывал внутреннюю структуру, очертания, толщину – весь слой природной и культурной материи, древний человеческий мир. Археологи изучали его и старались прочитать по всем его остаткам давнюю и загадочную жизнь средневековья.
Византийские стратеги избрали великолепную скальную громаду для строительства крепости – неприступной, несравненной и неповторимой в конфигурации каменных глыб с оригинальной планировкой и параметрами. Потомки переделывали и перестраивали крепость, но пространственное окружение и главные центры обороны остались прежними.
История шумными и влажными ветрами пронизывала века, двигала их, засыпала днями-песками, погружая в глубокую воду времени. Родовой строй сменили феодальные отношения, будто подстегнутые хазарским нашествием. Ушела в тень Византия. Военное дело развивалось, потребовалась новая фортификация и ремонт крепости. Все эти новшества, следы перестройки археологи читают в каменных стенах-страницах Горзувита.
Раздвоенная («двурогая») Генуэзская твердыня имеет четыре площадки. Небольшая Верхняя возвышается над крепостью. Отсюда виден весь мир, заключенный в синюю сферу неба, пространство моря, зеленый каскад гор в твоих глазах и объятиях. И будто прозрачные легкие крылья появляются у тебя за спиной и возносят в волшебные струи вечности. Когда-то и твой предок-пращур стоял здесь в задумчивом трепете очарования, влюбленный и восхищенный. Здесь встретились и мы. Твое голубовато-зеленое одеяние развевается, фигура стала совсем легка и воздушна. Ты тоже полетела сквозь Лету, и путь наш освещен золотым солнечным лучом. Значит, мы с тобой не умерли, не сгинули, а живем, живем постоянной радостью земли, солнца и воды. Не страшны нам ни смерть, ни тлен, ведь возвышенные души остаются