в сторону к речке). Несмотря ни на что (склон – достаточно крутой), все жители обрабатывали «низы». Вскапывали и сажали, как все – вручную, и Асаевы. Копали до вишни, которая служила им забором от гусей. Сажали свёклу и тыкву. Из живности в их хозяйстве были только куры. Между верхней и нижней дорогами у них был погреб, где все и хранилось зимой. После смерти своей матери, тётя Таня перенесла дом на верхнюю дорогу. Жить в перенесённом доме стало лучше. Во-первых дом стал отапливаться «по белому». В доме стало появляться солнышко. Около кровати появился даже скромный коврик с лебедями, стоимостью согласно доходов, но всё равно, жила т. Таня очень бедно. Когда родители наши уезжали в Каменку к дяде Коле, то она домоседничала у нас. Варила кулагу, овсяный кисель, пекла блины. Мы её все любили за простоту и душевность. Когда я учился в Ленинграде, то на зимние каникулы всегда приезжал в Кевду. После вечерней уборки по домашнему хозяйству, я любил забраться на любимую тёплую печку и думал, какой дальновидный был отец, отстаивая необходимость печки в доме, когда строились. Как она верно служит, эта русская печка, согревая теплом! Там лежал мешок с тыквенными семечками, создавая дополнительную благодать. Приходила тётя Таня в гости и заводила разговор о жизни с нашей матерью. Завели разговор о трактористе Коле Ванюшине. Как-то у него сломался трактор. Вышел из строя подшипник каретки. Он загнал свой гусеничный трактор «Натий» на бруствер у кладбищ и стал разбирать каретку. Оказалось, что подшипник на валу поставлен по горячей посадке, и снять его никак не удалось.
Однажды, находясь в гостях у нашего отца, он говорит:
– Два дня, крёстный, бился с подшипником на каретке, и ни в какую.
Позвонил в Чембар в МТС. Там сказали, что без автогена ничего не получится. Ждите техничку, приедем. Через два дня приехали. Приехали к кладбищу, смотрим – всё разобрано. Подшипника нет! Ребятёнки сняли на игрушки. Я готов был сквозь землю провалиться! Какой я, на жуй, тракторист, если не мог снять подшипник! А дети сняли! Как они, б…яди, умудрились! Вот загадка?!
Я спросил с печки у тёти Тани:
– Тётя Таня, а ведь ты тоже в трактористах ходила когда-то?
– Ну, Коля! Какой из бабы тракторист? В войну, тракторист с ул. «Сибирь» меня наскорах научил куды включать скорость, чтоб – пахать, а куды – плуг прицеплять. Вот и вся школа. И ушёл на фронт. Я у него до войны плугочисткой была. Вот и пришлось всю войну гориться на его месте. Встаёшь до света и в поле, где вечером трактор оставлен. Домой ездить не давали. Керосин экономили. Трактор колёсный был с норовом. Крутишь, крутишь – уж вся «фарья» вспотет, а ему хоть бы хны. Хоть бы взбрыкнул. А то возьмёт – осерчат и как жуякнет в обратную сторону. Отлетишь метра на три и об земь, аж память отшибат. Придёшь в себя, поплачешь, поплачешь, соберёшь всю матерщину в кучу и опять крутить, пока не затарахтит. А потом цельный день трясёсси на железном сиденьи, пока норму не спашешь.
А попробуй не спаши – сразу во «вредители» попадёшь. И 10 лет тюрьмы!
– Ну, зимой-то хоть полегче?
– Да и зимой, Коля, не слаще. Зимой был
