– Доктор, – говорю, – почему в вашей приемной полицейский сидит на человеке верхом?
Врач смотрит на только что притворенную мной дверь.
– А-а… – произносит он, снова обращая взор на машинописный текст. – Это мистер Беркли. У него нетипичная мания, он считает себя предметом мебели. – Врач хмурится, стучит пальцем по какой-то строчке.
Я сажусь на пустой стул:
– В самом деле?
– Да. Причем каждый день он воображает себя чем-нибудь новым. Мы приставляем к нему охранников с наказом потакать его бредням, насколько это возможно.
– Вот оно что… А я-то подумал, это какая-то театральная труппа из радикалов-минималистов. Как я догадываюсь, нынче мистер Беркли возомнил себя креслом?
Доктор Джойс супится:
– Орр, не говорите ерунды. Вы же не поставите одно кресло на другое, верно? Очевидно, он себя считает подушкой.
– Ну конечно, – киваю. – Но почему – полицейский?
– С мистером Беркли бывают проблемы – он то и дело входит в образ биде в дамском туалете. Обычно он не так чтобы буен, но… – Доктор Джойс секунду-другую рассеянно глядит в пастельно-розовый потолок, ищет нужное слово, наконец изрекает:
– Упорен. – И опять смотрит в список.
Я откидываюсь на спинку стула. В кабинете доктора Джойса пол из тикового дерева, по нему абы как разбросаны ковры – сложной расцветки, с банальными абстрактными рисунками. Под стать импозантному столу – картотечный шкаф и парочка набитых томами книжных полок, а еще есть низкий столик и вокруг него – изысканно безликие стулья, на одном из которых сижу я. Половину стены кабинета занимает окно, но вид наружу закрыт полупрозрачными вертикальными жалюзи. Они сияют в лучах утреннего солнца; другого освещения в кабинете сейчас нет.
Доктор сминает в комок лист с аккуратно напечатанным текстом и бросает в мусорную корзину. Выезжает на кресле из-за стола, останавливается передо мной, берет со стола блокнот и кладет на колено, потом достает из нагрудного кармана пиджака маленький автоматический карандаш.
– Итак, Орр, на чем мы с вами остановились?
– Кажется, последняя конструктивная идея из ваших уст – насчет того, что мост может быть сном.
У доктора Джорджа опускаются уголки рта.
– A чем докажете, что мост не сон?
– А чем докажете, что все это не сон?
Доктор откидывается на спинку кресла, на лице – понимающее выражение.
– Вот именно.
– Ладно, доктор, так чем докажете, что это не сон? – улыбаюсь я. Врач пожимает плечами.
– Спрашивать меня об этом бессмысленно, ведь я – из сна. – Он наклоняется вперед. Я поступаю точно так же, мы едва не сталкиваемся носами. – Что означает запертая карета? – произносит он.
– Надо полагать, я чего-то боюсь, – рычу в ответ.
– И чего же вы боитесь? – шипит в