II
Мальчишки что есть духу запустили от моста домой, и зоркий Илюшка крикнул:
– Гли, Пашка, гли: важно взбулындывает отец Макарку! Даром что лесообъездчик, а только лядунки трясутся.
Сорванцы остановились в приличном отдалении: им хотелось и любопытную историю досмотреть до конца, да и на глаза старику черту не попасться, – пожалуй, еще вздует за здорово живешь.
– Айда к нам в избу, – приглашал Илюшка и перекинулся на руках прямо через прясло. – Испугался небойсь тятьки-то, а?.. Тит и тебя отвзбулындывает.
Бойкий Илюшка любил дразнить Пашку, как вообще всех богатых товарищей. В нем сказывалось завистливое, нехорошее чувство, – вон какая изба у Тита, а у них какая-то гнилушка.
– Я буду непременно разбойником, как Окулко, – говорил он, толкая покосившуюся дверку в сени избушки. – Поедет богатый мужик с деньгами, а я его за горло: стой, глиндра!
– А богатый тебя по лбу треснет.
– В красной кумачной рубахе буду ходить, как Окулко, и в плисовых шароварах. Приду в кабак – все и расступятся… Разбойник Илька пришел!..
В избе жила мать Домнушки и Рачителя, глухая жалкая старуха, вечно лежавшая на печи. Мальчишки постоянно приходили подразнить ее и при случае стащить что-нибудь из съестного. Домнушка на неделе завертывала проведать мать раза три и непременно тащила с собой какой-нибудь узелок с разною господскою едой: то кусок пирога, то телятины, то целую жареную рыбу, а иногда и шкалик сладкой наливки. Старуха не прочь была выпить, причем стонала и жаловалась на свою судьбу еще больше, чем обыкновенно. Заслышав теперь шаги своих врагов, старуха закричала на них:
– Куда вы, пострелы, лезете?.. Илюшка, это ты?
– Я, баушка Акулина.
– А с тобой кто?
– Пашка Горбатый… В гости пришли, баушка.
– Как ты сказал: в гости?.. Вот я ужо слезу с печки-то да Титу и пожалуюсь… Он вам таких гостинцев насыплет, пострелы.
Ребята обшарили всю избушку и ничего не нашли: рано пришли, а Домнушка еще не бывала.
– Этакая шлюха эта Домнушка! – тоном большого обругался Илюшка. – Отец-то куды у тебя собрался?
– А на покос… Меня хотел везти, да я убег от него. Больно злой с похмелья-то, старый черт… Всех по зубам так и чистит с утра.
Пашка старался усвоить грубый тон Илюшки, которому вообще подражал во всем, – Илюшка был старше его и везде лез в первую голову. Из избы ребята прошли в огород, где и спрятались за худою баней, – отсюда через прясло было отлично видно, как Тит поедет на покос.
– Пашка… эй, Пашка! – кричал сердитый старик, выглядывая в свой огород. – Ужо я тебя, этово-тово… Пашка!
– Не откликайся: вздует, – подучил Илюшка.
Ребятишки прятались за баней и хихикали над сердившимся стариком. Домой он приедет к вечеру, а тогда Пашка заберется на полати в переднюю избу и мать не даст обижать.
– Эх вы, богатей! – презрительно заметил Илюшка, хватая приятеля за вихры, и прибавил с гордостью: – Третьева дни