– Идем к гостям, на нас уже смотрят, – смутилась Катя.
– Нет, ты скажи, правда? – Он удерживал ее за локоть и не давал уйти.
– Правда… Правда, – задумчиво улыбнулась она.
…Санечка Лавров был одним из последних гостей, покинувших в тот вечер клуб «Ностальгия». Надо сказать, он устал не меньше своей знаменитой матери. Многочисленные журналисты и его не обошли вниманием. Некоторые из них интересовались им самим и планами. Но большинству было интересно узнать новую сплетню о Кате Лавровой – так сказать, почти из первых рук.
– Скажите, до того как была опубликована эта книга, вы знали, что ваш отец – никому сейчас не известный режиссер Федор Мордашкин, с которым ваша мать была близка всего один раз в нетрезвом состоянии? – спросила его интеллигентная с виду немолодая телевизионщица.
– Мне все равно, кто мой отец биологический, – с вежливой улыбкой отвечал Саня, хотя больше всего на свете в тот момент ему хотелось вылить ей в лицо содержимое своего фужера: может быть, ледяные брызги шампанского отрезвили бы зарвавшуюся мадам. – Настоящим отцом стал для меня Олег, мамин муж.
– А вам не было стыдно за свою мать, когда вы прочитали эту книгу? – настаивала журналистка.
Видимо, она рассчитывала, что Саня либо начнет клеймить Катю, либо разозлится и нахамит в телекамеру, и тогда скандальный материал и соответственно высокий гонорар журналистке обеспечены. Но Сане отлично были знакомы телевизионные штучки. Поэтому ничего, кроме постных обтекаемых фраз, эта стерва из него не вытянула.
– Наоборот, сейчас я еще больше горжусь своей мамой, – невозмутимо улыбнулся он. – По-моему, надо быть по-настоящему отважным человеком, чтобы решиться такое опубликовать.
Саша заметил, что за спиной противной журналистки стоит Катя, внимательно слушая и довольно улыбаясь его словам. Катя души в нем не чаяла, он был именно таким сыном, о котором мечтала бы любая мать, – вежливым, любящим, предупредительным.
Знала бы она… Если бы только знала. Саня вздохнул.
К вечеру он почувствовал себя окончательно разбитым. Мельком взглянув на себя в зеркало, он с досадой констатировал, что выглядит не лучшим образом. Еще несколько часов назад на его щеках цвел безмятежный розовый румянец, а сейчас лицо приобрело землисто-серый, как у покойника, оттенок.
Затравленно оглянувшись на Катю, он незаметно проскользнул в мужской туалет. Закрылся в одной из кабинок, проверил, исправен ли замок.
Все, можно начинать. Из внутреннего кармана своего стильного льняного пиджака Санечка извлек небольшой непрозрачный сверток. Непрозрачный – это чтобы, если сверточек ненароком упадет на пол, с независимой улыбкой подобрать его – так, словно ничего такого в нем и не лежит.
Саня сел на крышку унитаза и принялся развертывать бумагу – осторожно и бережно, словно распеленывая грудного младенца. На колени его выпал небольшой резиновый жгутик, шприц, обломок алюминиевой ложки, микроскопический пакетик с белым порошком, похожим на первосортную манную крупу,