– А кто бы не разозлился. Жениха увели, еще на помолвке прислуживать теперь…
– Вот вы понимаете! – обрадовалась вдумчивому собеседнику Кларис, – А все говорят: дура, дура. Почему дура-то? Мы с Дидье все лето гуляли, никому и дела не было, а потом…
– Ну… У меня дочери нет, но как врач знаю, что так и до беды недалеко, – заметил Андре.
– Мы ж не какие-нибудь! Всегда на людях были. Дидье, конечно, предлагал, но чтоб я… Так и сказала: до свадьбы чтоб никаких! Он свататься хотел, понимаете?
– Неужели?
– Да! А потом… – девушка яростно пнула песчаную кочку, – Чем я не угодила? Одетт хоть и старше, но тощая ж совсем – да вы сами видели!
– Это была Одетт? – удивился доктор, – Но она же совсем ребенок.
– А я о чем?! У нее и детей небось не будет.
– Небось…
– И сама она не хочет за него! Бабка велела, вот и идет… – горько завершила историю Кларис.
Андре вздохнул. По опыту он знал, что в такой ситуации лучше всего промолчать. Девушка взяла его под руку и они медленно направились в деревню. Явно привыкшая к быстрой ходьбе Кларис то и дело сбивалась с шага и вскоре устала не менее доктора. Дойдя до причала, спутники остановились передохнуть.
Сарай был заперт, берег опустел. Благодаря изогнутому мысу, закрывавшему часть бухты от ветра, волн здесь почти не было, и лодка Тибо едва покачивалась на воде.
Кларис вздохнула и обернулась к доктору:
– Как думаете, мне надо на эту помолвку идти?
– Думаю, надо, – серьезно ответил Андре, – Матушке вашей помощь нужна, да и подругу обижать не дело. Вы же сами говорите, что она ни при чем.
– Обидно, – прошептала девушка.
Глава 4
В крошечной гостиной Дюмонов вновь кипела работа. Мадам вернулась от старосты и продолжила готовить угощения. Над очагом подрумянивались на вертеле три фазана, еще шесть ожидали своей очереди. В подвешенном на крюке котелке бурлил кипяток. Посреди гостиной стояла большая лохань, наполненная водой; Роже с почтенным страхом поглядывал на нее. Его сестренка уже закончила с купанием и теперь расчесывала гребнем мокрые кудряшки.
Доктор в нерешительности застыл на пороге при виде этой суеты. Из материнской спальни вышел преображенный Лу. Он умылся, привел в порядок лохматую шевелюру и даже почистил куртку, на которой обычно красовалось от шести до четырнадцати репейников.
– Красавец! Ох, останется Дидье без невесты, – изрекла Кларис, оценив наружность брата. Тот вспыхнул, а девушка показала ему язык и принялась шустро раздевать маленького Роже. Она сняла котелок с очага и выплеснула кипяток в лохань. Малыш совсем сник, поняв, что экзекуции водой и щелоком ему сегодня не избежать.
Работа закипела с новой силой.