Но враги Раффаэле никуда не делись.
Осталась последняя деталь, для Маркуса непонятная, и он принялся искать что-то, что прояснило бы вопрос относительно символа, трех красных точек в конце письма, приглашавшего юношу в квартиру Лары.
«А символ? Никто не знал о символе», – сказал Раффаэле.
Маркусу удалось найти в одной из папок документ из прокуратуры, в котором говорилось именно об этом. Но имелась некая фигура умолчания. Понятно почему: следователи зачастую скрывают от прессы и от публики некоторые детали дела. Это нужно для того, чтобы разоблачать ложные свидетельства, раскрывать возможных мифоманов, а еще – убеждать преступников в том, что у полиции на руках ничего нет. В деле об убийстве Валерии Альтьери на месте преступления было обнаружено нечто важное. Какая-то подробность, которую полиция, по той или иной причине, решила не разглашать.
Маркус пока не знал, какое отношение имеет эта история к Джеремии Смиту и исчезновению Лары. Преступление произошло девятнадцать лет назад, и даже если присутствовали какие-то улики, не обнаруженные силами правопорядка, их можно считать безвозвратно утраченными.
Место преступления сгинуло навсегда.
Маркус посмотрел на часы: прошло уже двадцать минут, а он не хотел второй встречи с Раффаэле лицом к лицу. Но все-таки решил, что стоит хотя бы заглянуть в спальню, где была убита Валерия Альтьери. Кто знает, что сейчас в той комнате.
Едва переступив порог, Маркус тут же понял, как глубоко заблуждался.
Сначала он увидел кровь.
Супружеская постель с голубыми простынями была пропитана ею. Ее было так много, что можно было отчетливо представить себе, где лежали тела, когда происходила бойня. На матрасе, на подушках сохранились отпечатки. Одно подле другого, слитые в последнем объятии, когда ярость убийц обрушилась на них.
С постели потоки крови лавою сползли на белый палас. Медленно распространяясь, они пропитали каждую ниточку, окрасив ткань в такой ослепительный, такой великолепный красный цвет, что сама идея смерти перед ним померкла.
Брызги, рассеянные, отлетевшие от руки, сжимавшей клинок, вонзавшей его в беззащитную плоть, оставили на стенах видимые следы ярости, торопливости, утомления. Впечатляло упорядоченное, связное расположение капель. Святотатственная гармония, порожденная безумной ненавистью.
Часть крови использовали, чтобы сделать надпись над постелью. Одно только слово.
EVIL.
По-английски – зло.
Все уже завершилось, обрело неподвижность. Но в то же время казалось слишком живым, слишком реальным. Словно убийство