«Снегурочка». Семен Герцо-Виноградский

драматического репертуара, то этим я только повторю общее место, принимаемое почти бесспорно всею русскою публикой. Но повторять это общее место я не буду, во-первых, потому, что это – общее место, a во-вторых, потому, что хочу оставить себе больше времени и места для выполнения прямой моей цели – представить отчет нашим читателям о новом произведении названного автора, появившемся в IX книжке «Вестника Европы». В этом отчете я постараюсь: 1) определить в самых общих чертах характер этого нового произведения, указать, насколько оно удовлетворяет окружающим литературу требованиям действительности и в какой мере оно является прогрессивным двигателем в нашей интеллектуальной жизни; 2) затем я перейду к сценическому значению драматизированной лирики, представляемой этим произведением. На все эти вопросы Снегурочка дает ряд отрицательных ответов: 1) не удовлетворяет, не содействует, не является и 2) не имеет сценического значения. Снегурочка, весенняя сказка в 4х действиях с прологом, есть какой-то фантастический каприз, рафинированный от всяких реальных примесей. Автор почерпнул содержание для своей сказки из… Но откуда он почерпнул, из какой Шехерезады, это – глубокая тайна самого автора. Утверждают, что из материалов первичной славянской поэзии. Но откуда бы он ее ни почерпнул, читать эту сказку рекомендую тому, кто хочет «вспомнить под старость детски годы» и воскресить в своей памяти

      …… и карлов, и духов,

      И визирей рогатых,

      И рыбок золотых, и лошадей крылатых,

      И в виде кадиев волков…

      Но сколько нужно слов,

      Чтоб все пересчитать, друзья мои любезны.

      Да, слов нужно много, чтобы пересчитать и пересказать все, что пересчитано и пересказано в сказке г. Островского. Но пересчитывать и пересказывать всего я не буду; я познакомлю читателя с содержанием этой сказки в общих чертах. Жил-был на свете старик дед-Мороз, со своею старухой Красною-Весною, бабою, получившею воспитание весьма деликатное, чтоб ужиться с мужиком-Морозом, который то и дело что «знобит да морозит» все, к чему ни прикоснется.

      …..Оставить бы седого,

      Да вот беда, – у нас со старым дочка Снегурочка…

      Наконец, деду-Морозу самому вздумалось покинуть страну, где он прожил немалое время. A страна эта, называется страною берендеев, глупого-преглупого, еще глупее глуповцев[1], народа, высшее психическое проявление которого высказывается в звуках: «Хе-хе-хе! xo-xo-xo!» и т. п. Заспорили старик и старуха: на чье попечение оставить дочку, чтоб ее не растопил злой Ярило-солнце, «палящий бог ленивых берендеев». Спорили, спорили и, наконец, порешили отдать Снегурочку «в слободку Бобылю бездетному на место дочки». Парни, по мнению деда-Мороза, не будут засматриваться на бобылеву дочку, притом «в холодном сердце дочери ни искры нет губительного чувства любви», и таким образом она будет застрахована от таянья. Но, как известно, человек предполагает, a Бог располагает. Не успела Снегурочка поселиться в стране берендеев, как все парни стали на нее закидывать палящие глаза; ледяное сердце героини не поддается. Но сила солому ломит. Снегурочка начинает тосковать в следующих стихах, обращенных к вызванной ею из озера матери-Весне, окруженной цветами. Весна спрашивает Снегурочку, чего ей недостает?