Почти все взрослые зааплодировали, а большинство детей просто таращились на Золя, как будто не вполне поняли историю о фантастическом дне, как не понял ее и Марко.
Ибо он-то посчитал, что это полное вранье.
Золя поднял голову и жестом попросил у собравшихся тишины. А затем поведал о том, как в глубокой юности сбежал от воинского призыва и отправки солдатом на Вьетнамскую войну, а позже, будучи уже в Италии, наблюдал, как единомышленники формировали цветочное государство в виде социологического движения Даманур[9]. О том, как хипповая одежда срослась с ним, и о нескольких месяцах собственной поглощенности Северной Италией, о том, как он сошелся с другими «детьми цветов», которые с той поры представляли собой одну семью. Однажды они стали членами единого семейства, прекрасной звездной ночью пообещав друг другу, что создадут свою собственную общину на равнинах Умбрии и станут жить все вместе, подобно цыганам, из бесхитростной солидарности с судьбой и образом жизни этого народа-мученика.
Он произносил множество мудреных слов, но Марко понимал их значение. Взрослые лгали ему и остальным детям, они не были цыганами, и отныне жизнь Марко не станет легче, что бы там ни говорил Золя.
Это было все равно что содрать с тебя кожу и заменить на другую.
Марко оглядел других детей. Они застыли в молчании. Ему это совершенно не понравилось.
Позади него стояло двое взрослых с серьезными выражениями лиц. Он услышал, как они шептались о том, что даманурианцы в свое время выгнали Золя из своей общины за воровство. Остальные взрослые не обращали никакого внимания на этот крамольный разговор, выстроившись аркадой статуй и пребывая, как и дети, чуть ли не в трансе.
Золя простер над ними руки.
– Как и евреев, Господь обрек цыган на скитания по свету, до тех пор пока они не заслужат его милость. Как и на Иова, на них обрушилось проклятие, так что они вынуждены были попрошайничать, воровать и грабить на протяжении всей своей жизни. Однако это являлось лишь одним из примеров испытания, посланного Богом, сродни тому, как Аврааму было приказано принести в жертву собственного сына. Но, друзья, я говорю вам: отныне мы не станем нести мученическую чашу цыган, ибо я получил от Господа весть и укажу вам, каким образом мы будем жить по-своему.
Здесь Марко перестал слушать. На что он после этого всего мог рассчитывать? Или одежда, в которую они облачались, не была сродни цыганской? А местное население столько