– Жарко!
– Приведи себя в нормальный вид. Нам не хватало колоритных снимков.
– Пусть женщины радуются, жестокий. И что вы раскомандовались мною?
Энлиль удовлетворенно кивнул.
– Твой вышибала тебе слюнявчики меняет. Хорошо, хоть кого-то слушаешь.
Энки уходя, обернулся:
– Так ты понял? Про москитов? Сильно кусают, черти. Меня вот укусили. Хочешь, покажу? Ты не забудешь.
– Ты куда? – (Не в норме, никогда не кудакает.)
Энки воздел руки, опустил…
– Туда, куда и царские сыновья своими ногами ходят. Можно?
– А ты бы мог не всё жестами объяснять? Я понимаю вербалку.
– Тогда в медпункт сходи. Раз у тебя с вербалкой хорошо.
Энлиль, хоть и так на осанку не жаловался – будто ему линейку к спине привязали, – ещё чутка распрямился, как парень на поле боя, которому врага на спине нести сто вёрст. Выгоревший мундир натянулся на плечах наотлёт, глаза потемнели.
Энки гаденько улыбнулся.
– Сходи, сходи.
Энлиль посмотрел на отвернувшегося и передёрнувшего плечами Энки. Тот обернулся и проорал издалека:
– А ты куда?
Энлиль крикнул:
– На кудыкину гору!
Энки кивнул – расслышал, и, отойдя, подскочил и вдарил подмёткой о подмётку. Достигается, очевидно, длительными упражнениями.
В таком-то вот неплохом настроении решил Энки побывать по дорожке домой – помоюсь, что ли, в самом деле – у сестры.
Он открыл купол их семейным общим знаком, начертив его по дрожащему от зноя мареву указательным перстом. Белый домик, калитка. Высокое до полу окно в сад, блестят белейшие нежнейшие занавески, которые то неподвижны, то расхаживают от ветерка с полянки.
Энки любовно, с благоговением чумазого мужика отодвигая занавески, залез в окно, прошёлся по комнате. Свет Звезды обуздан. Комната нибирийской девы, притом девы учёной. Ах, маленькая наша…
Он заметил, что в анфиладе на пару пальцев приоткрыта дверь. Ведомый своим главным приоритетом, заимствованным у профессора Рики Тики Тави – «пойди и посмотри» – Энки втянулся в коридор. Открыл дверь и долго молчал. Воровато оглянулся и исчез за дверью.
Чудаковато здесь. Наверное, потому что в комнате отсутствует окно. Конечно, в этом нет ничего такого. Но… маленькая белая Нин, её светлая душа. Он здесь не бывал. В смысле, в… ну, вы поняли.
Энки с возрастающим чувством недоумения осмотрелся: красные, нет, багряные, густо-багровые шторы полузакрывают обманку – арочное окно в переплёте красного настоящего дерева. За окном – чернота. Это, наверное, тот самый дополнительный трюк для Мегамира – отсюда можно, как сплетничали рабочие, увидать даже световые башни возле Плуто.
Энки шагнул к шторам, толкнул столик со стопкой вкривь и вкось сложенных книг.
Ах, Нин – да ведь это старые настоящие книги. И кто их читает?
Подняв книгу, Энки подержал её в ладони – и она открылась. На странице лежал волос Нин. Но тут же книга упала из руки Энки.