– Она сбежала от великолепного мужа-режиссера. Некоторые говорят, что потеряла память, когда упала с яхты.
– Да, – сказала И, когда уже сели за стол, – у нас действительно есть Тараканы. Но вы в курсе современных тенденций энергетических воздействий на человека?
– Это вы насчет японской радиации, что ли? – спросил Уп, всегда интенсивно интересующийся политикой, особенно международной. Он положил себе небольшой кусочек краба, за потомством которых И здесь следила лично.
– Дело в том, – продолжала И, – что Тараканы это… Вы в курсе, кто это?
– Нет, – вразнобой ответили ребята. Вполне естественно, что они не знали о пользе в совместном проживании людей и тараканов.
– Тараканы – это Домовой.
– Сильно! – воскликнул ПП. Другие тоже удивились. Но конечно, не Пелевин. Для него мир диких зверей и домашних животных был как родной. Он и сам-то в прошлом был толи шестипалым цыпленком, толи мухой, толи тараканом.
Однажды Пели катался на лыжах. Он увидел на опушке около леса зайцев. Они обозревали поляну.
– Хорошо катается, – сказала Зайчиха. И добавила: – Только идет неправильно. Дурной вкус, и больше ничего.
Пелевин хоть и шел быстрым шагом – остановился. Он перевел дух и сказал:
– Я много раз говорил, что у Зайцев другой вкус. Это вкус опилок. Они же кору едят. Я ведь много раз об этом говорил. Более того, я можно сказать, только об этом и говорил:
– Зайцы вредят народному хозяйству. И хуже всего, что они навязывают вкус своего кикиморского парфюма детям младших классов. Классные дамы со вкусом опилок замучили наших детей.
Вроде бы:
– Обидно, досадно, но – слово на х в ослабленном значении – с ними, с Зайцами. – Но ведь по лесу пройти невозможно:
– Заполонили его лешие и кикиморы! – И смешно:
– И Зайцы туда же. Где их учат вкусу?! Ведь знают же – слово на букву б – что кору едят! А туда же:
– Мама! в надзиратели хочу! Мама! В надзиратели пойду! – Как казал бы Андрей Бит. – Надзиратель он все знает.
Он что хошь обозревает. В двух словах.
Но вот такие Зайцы-обозреватели и отравили Адама. Поймал как-то Змей Зайца-обозревателя школьной стенгазеты. И говорит:
– Я тебя съем, Зайц! Съем, если ты не поможешь мне отправить Адама за решетку.
– Нет, нет. Я его люблю. Я не хочу быть Зайцем-обозревателем. Ведь это все равно, что быть кикиморой в лесу. Меня потом дети бояться будут. А, впрочем, ладно. Что я должна делать?
– Ничего, – ответил З. – Ничего. Почти ничего. Просто дай ему.
– Что?!
– Просто дай ему яблоко, дура.
– Оно отравлено?
– Разумеется. Зачем я буду давать Адаму неотравленное яблоко?
– Ну да. Это понятно.
– Дашь?
– Дам. Но я, что буду от этого иметь? – спросила Зайчиха.
– Ты отправишься вместе с ним. И будешь говорить ему:
– У тебя