Колымский очерк, или Бивень мамонта. Олег Васильевич Панфилов

специалисты. Вот такой странный симбиоз первобытных отношений, примитивных и передовых технологий определял сущность нашей артели.

      Примечательно, что в то время население Колымского края, так или иначе связанное с золотом, в быту старалось дистанцироваться от него. Я не видел местных колымчан с золотыми зубами, не припомню и носивших золотые украшения. Непонятно чего здесь было больше – то ли боязни бросить тень подозрения (ведь порядки Дальстроя были еще свежи в памяти), то ли понимания несуразности подобного щегольства в данных условиях. А может быть, причина заключалась в изощрённой системе надзора интегрированной не только в индустрию золотодобычи, но и в само бытие золотодобытчиков, включая наушничество. Никто, из тех, кого я знал, не подвергался досмотру или специальному вниманию. При этом существовала особая психологическая атмосфера, попав в которую, у большинства через 2-3 месяца исчезало желание воспользоваться случаем. Эта атмосфера, в соответствующей обстановке, нагнеталась (непроизвольно, а быть может намерено) всяческими слухами и доверительными рассказами, в реальность которых трудно было поверить. Тем не менее, под их впечатлением, работая один на отдаленном участке, я ощущал на себе зоркий взгляд КГБшника, наблюдающего за мной в бинокль с соседнего холма или осторожно придвигал ружье, чувствуя присутствие за спиной (по которой пробегали мурашки) «хищников» (так мы называли диких старателей), встреча с которыми не сулила ничего хорошего. Собираясь же домой на Материк, я тщательно осматривал вещи и карманы чтобы в них не оказался песок, подброшенный недоброжелателями, чтобы меня подставить. Хищники мне так и не повстречались, а в аэропорту Магадана моих карманов никто не выворачивал. Зато этих самых «хищников» и их схроны я встречал много позже и неоднократно, но уже в постсоветское время и не на Колыме.