Тихон ловил себя на мысли, что завидует всем вокруг. Прежде всего – мужикам, у которых нет ни бывших жен, ни детей. Завидует и тем, у которых есть бывшие жены, но нет детей. Сходит с ума от зависти к тем, у которых есть дети, но при этом есть еще и нормальные жены, которых они любят так же сильно, как и своих детей. А еще… Еще Тихон отчаянно завидовал медведям, которые способны на целых три месяца уйти в спячку. И сожалел, что сам не медведь и поэтому не способен так долго и беспробудно спать, не имея понятия о том, что происходит в окружающем мире. Неплохо, очень неплохо было бы вырубиться месяца на три… Хотя бы на три месяца!..
Но все изменилось в один день.
В считанные минуты, или даже секунды.
В тот день был вторник, на улице стояла мерзкая погода. По серому небу плыли свинцовые тучи, в окно стучал то ли снег, то ли град. Тихон сидел на работе, в своем уютном, теплом и светлом, кабинете, изредка поглядывал в окно и изучал заказы, поступившие из магазинов на итальянскую мебель Анджело Капелли, официальным и единственным по стране дилером которой и была его фирма «Соната». Фирму он открыл семь лет назад не без помощи родственников со стороны матери, проживающих в Вероне, и не без денежных вливаний со стороны некоторых заинтересованных в этом бизнесе лиц. Уже через три года удалось фирму выкупить, а географию поставок мебели существенно расширить. Если сначала «Соната» сотрудничала только с несколькими крупными московскими магазинами, то теперь она поставляла мебель и в Питер, и в Самару, и Волгоград, и даже на Север, в Тюмень, чем Тихон особенно гордился. Работа ладилась и приносила Тихону не только большой доход, но и большое удовольствие. А в последние два года – с тех пор, как не заладилась семейная жизнь, работа стала для него панацеей от душевных страданий, которых Тихон в глубине души очень стеснялся и обзывал «бабской лирикой».
Факсов с заказами пришло в этот день много, и Тихон спокойно сортировал их, собираясь передать вместе со своими ценными директорскими указаниями старшему менеджеру по продажам. Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда Тихон заканчивал формировать последнюю, третью стопку с факсами и уже собирался просить секретаршу принести ему кофе.
На столе у Тихона стояли три телефонных аппарата. Один внутренний, для связи с сотрудниками, два других – городские. Один из них – темно-красный «Панасоник» с радиорубкой – общий, для всех, соединенный с приемной интеркомом, другой – черный и строгий «Самсунг» – для личных или особенно важных звонков, которые, минуя секретаря, поступали непосредственно Тихону в кабинет. «Самсунг» на столе звонил очень редко, в последнее время так и вообще почти не звонил, поскольку его функции благополучно выполнялись двумя