– Я в этом уверена, – отвечала она. – Что ж делать, mon ange. Всякая из нас хочет жить, а свет так глуп, что не хочет этого понять. Никакой ни в чем свободы. Мне еще благотворительное общество дает возможность жить, как хочу. А то и к вам нельзя бы было ездить. Неприлично.
Она потупила глаза.
– Да, – вдруг переменила она тон, – что же мы главное-то было и забыли. Я привезла, что обещала. Вот тысяча рублей, которые вам нужны.
Она вынула из кармана пачку ассигнаций.
– Вчера литературный вечер дал три тысячи пятьсот… Я две показала в отчете в доход общества, а полторы на расход, стоил же вечер только пятьсот, конечно, моими заботами. Все артисты для меня участвовали даром. Ну, мне и можно было взять себе за труды тысячу рублей… Я так много хлопотала!.. Вот эта тысяча рублей, возьмите. Вам нужно было, отдадите, mon cher, когда будут. Да что между нами за счеты? Этого никто не узнает…
– Нет, Нина Николаевна, я этих денег не возьму… – с расстановкой проговорил он, отстраняя рукой деньги и задумываясь.
– Что! Почему?.. Ведь вам нужны были… Не обижайте меня… Не отказывайтесь… – заволновалась Нина Николаевна.
– Неловко мне их взять… – заметил он сквозь зубы.
– Это почему?.. – с недоумением уставилась на него она. – Ах, mon Dien. Напрасно я с вами была откровенна, вы меня этим оскорбляете. Ведь никто не будет знать этого! Неужели, если порядочная женщина вам доверилась, вы позволите себе ее третировать. O, ciel!.. Нет, берите, берите… Ну, если так вам совестно взять, дайте мне расписку. Вы всегда так надоедливы с вашей щепетильностью…
Она нежно улыбнулась и поцеловала его в лоб.
– Противный… но милый… так берите же…
Она хотела сунуть их ему за борт сюртука, но он отстранился.
– В таком случае я так оставлю, – встала она и бросила их на письменный стол. Никто не будет знать! – повторила Нина Николаевна.
Он задумчиво глядел на нее и молчал.
– А теперь мне пора, – вынула она крошечные золотые часики, – меня ждут. Ах, как досадно, что всегда так мало мне приходится быть с вами вдвоем. До свидания, заезжайте ко мне скорее.
Он молча поцеловал ее руку, проводил до передней и медленной походкой возвратился в кабинет.
VII. Рассудил
Взгляд его упал на оставленные Ниной Николаевной на его письменном столе деньги.
– Черт знает, что за положение, – развел он руками. – Не брать – неловко и взять неловко, а необходимо нужно взять. Иначе, иначе дело дрянь. Или взять… Ужасно неприятно.
Он задумался.
– Эх! Все равно… Надо взять…
Он взял со стола деньги и вдруг весело засмеялся.
Мысль его перенеслась на Дюшар.
– Неугодно ли, какой экземпляр. Потеха, да и только, но как мне везет в нынешнем году. Черт знает, что такое. От женщин отбою нет. А ведь что во мне особенного?
Владимир Николаевич подошел к зеркалу и стал себя осматривать с головы до ног.
– Не знаю, право. Что их прельщает, – продолжал он далее свои