Глядя на этого молодого человека со сведенным судорогой лицом, который был лишь на несколько лет старше его, Каулквейп спрашивал себя, какие же ужасы пережил Прутик, когда «Танцующий-на-Краю» попал под удар бури чувств. Ведь в конце концов, если пролетевшая мимо туча вызвала драки у глыботрогов, то что же произошло с капитаном воздушных пиратов, который видел гибель своего корабля?
И в это мгновение черная как смоль туча затянула небо и столовая погрузилась во тьму. Профессор Темноты, для которого внезапно наступивший мрак был особенно интересен, вытащил из складок своей мантии измеритель уровня освещенности. Сосредоточившись на этом, он не заметил, как молодой Помощник встал с места и направился вниз по деревянной лестнице.
– Любопытно, – пробормотал Каулквейп.
Тяжелая рука вдруг опустилась ему на плечо, и он чуть не свалился с табуретки.
– Так-так-так, – раздался знакомый насмешливый голос. – Да ведь это же наш любимый маленький заморыш из Нижнего Города!
– Вокс! – ахнул Каулквейп, взглянув в надменное лицо высокого подмастерья-облаколога.
– Я слышал, будто кто-то не вносит денежки, – заметил тот. – Фу-фу, так дело не пойдет.
Каулквейп вздрогнул.
– Пожалуйста, – умоляюще начал он, – просто мой отец, он…
– Рассказывай сказки Профессору Облакологии, червячок! – грозно отрезал Вокс и, как тисками, снова сжал плечо Каулквейпа.
На улице опять начался отвратительный моросящий дождь, приносящий гнев. Бешенство от несправедливости, измучившей его, зажглось в глазах Каулквейпа. Он же не виноват, что его отец погиб!
– Профессор Облакологии? – спросил он. – Профессор Облакологии!? – Его голос перешел в крик. Вокс уставился на него в изумлении. – Передай это своему Профессору вместо платы! – и с этими словами Каулквейп швырнул миску с дымящейся похлебкой прямо в лицо высокого подмастерья.
– А-а-а! – заорал Вокс, рухнув прямо в толпу просеивателей тумана, разбросав по пути миски с похлебкой.
Каулквейп встал и быстро направился к дверям, лавируя в толпе; едва ли он заметил, что сшиб с ног пару-другую опоздавших.
Снаружи было еще темнее, чем внутри, и вдали от шума столовой – гораздо страшнее. Черные тучи с пурпурной окантовкой по краям клубились над головой, как бурлящая древесная смола. Ветер пахнул серой. И хотя Каулквейп не знал, что чувствометры полыхали оранжевым светом, он ощущал в себе неведомую доселе неразбериху чувств: гнев, возбуждение и страх, иголками вонзавшийся в каждый нерв, – и все это было столь же безумно, переменчиво, как и погода вокруг него.
Крэк-чик-чик. По всему небу сверкали в разных направлениях багровые молнии, и гром, раздававшийся вслед за ними, грохотал вокруг воздушного города, сотрясая его до самого основания.
Чувствуя головокружение, Каулквейп направился к Главной Библиотеке, чтобы найти там пристанище. Быстро и бесшумно, стараясь держаться в тени, пробирался по