– Нет, мама, мы не устали и почти не проголодались. Никитка все дорогу по вагону носился с каким-то мальчишкой из соседнего купе. Они в разбойников играли…
– В пиратов, – немного обиженным тоном поправил сын.
– Извини, – Варя с трудом сдержала улыбку. – Конечно, в пиратов. А я с книжкой на верхней полке валялась, почти не вставала. Интересная книжка попалась, знаешь…
Варя вспомнила потолок, который изучала почти целые сутки в дороге. Вагонный потолок, обитый серой пластмассой с белыми прожилками. Так замысловато переплетались эти прожилки друг с другом, словно узкие тропинки в густом лесу или бесчисленные ответвления нескончаемого лабиринта. Взгляд, остановившийся в одной точке, терпеливо изучал хитросплетения. Сначала потолок был светлым, потом потемнел слегка. Потом появилось светлое пятно в самом центре… Она перевела взгляд в окно, провожая быстро мелькающие телеграфные столбы, снова повернулась на спину и уставилась в потолок. Дорога показалась ей нескончаемой.
Книжка у нее, и правда, с собой была. Вполне возможно, что интересная – этого Варя просто не знала. Она держала ее перед глазами, наверное, минут двадцать, пока не поняла вдруг, что не прочитала ни одного предложения…
Только маме об этом знать было ни к чему.
– А Алеша? – мать настойчиво продолжала развивать опасную тему. В принципе, вопрос был вполне естественным в ситуации. Зять и теща виделись крайне редко, поскольку недолюбливали друг друга. Сама Варя никогда не настаивала на том, чтобы Алексей проводил отпуск вместе с ней у матери. Стремление к соблюдению дурацких, никому не нужных приличий было ей чуждо. Она знала – каждый раз, когда она приезжает в гости к матери без мужа, на лавочке у подъезда начинается оживленное обсуждение ее семейной жизни. Но на пересуды соседок ей было наплевать. Главное, она-то знала, что у них с Алешкой все в полном порядке. Почти…
По крайней мере, раньше так было. Теперь все по-другому. «Но маме пока рано знать об этом!» – напомнила она себе и выдавила улыбку:
– Мам, ты каждый раз про него спрашиваешь. Знаешь ведь, что у него отпуск в феврале был. Ну как он мог приехать?
– Понятно, – Галина Петровна была вполне довольна объяснением дочери. И улыбка на лице показалась искренней, неподдельной.
Никита тем временем отвернулся и принялся изучать пейзаж в рамке, подвешенной на стене, напротив дивана. Варя снова ощутила тяжелое чувство вины – ей еще ни разу не приходилось врать в присутствии ребенка. Конечно, это была временная ложь, ложь во спасение. Что с того?
– Ладно, располагайтесь. А я пойду на кухню, борщ разогрею, пирог в духовку поставлю… Твой любимый, Варенька, с лимоном.
– Ты как будто знала, что мы сегодня приедем, – улыбнулась Варя.
– Не знала, но чувствовала, – отозвалась мать и скрылась в дверном проеме. Варя подошла к сыну.
– Ник…
Он поднял глаза. Ресницы едва заметно дрогнули.
– Ты извини меня.
– За