– Пойдем, – равнодушно пожал плечами Сергей и поднялся с дивана. – Я, кстати, купил чай фруктовый. С апельсиновым вкусом.
– Маразм, – отрезал отец. – Чай должен иметь вкус чая, а апельсин – вкус апельсина.
– Ты так считаешь? Что ж, давай тогда выпьем по чашке обыкновенного чая.
Они долго сидели на кухне и разговаривали ни о чем. Подобные разговоры были для обоих необходимой частью жизни, хотя, возможно, ни отец, ни сын об этом не догадывались.
– Ты какой-то странный сегодня, – заметил отец. – Заторможенный, что ли…
Тостер выстрелил румяными гренками. Сергей вывалил гренки на тарелку и поставил на середину стола. Махнул рукой:
– Не обращай внимания. Просто устал на работе. Слава Богу, завтра выходной. Отосплюсь.
– А на дачу ты ехать не собираешься?
– Маразм, – усмехнулся в ответ Сергей, подражая интонации отца. – Ты считаешь, стоит гробить свою жизнь, выращивая овощи, которые продаются в магазине и стоят копейки?
– Не знаю, – пожал плечами отец. – Нужно же ради чего-то гробить свою жизнь. Какая разница ради чего? По-моему, овощи для этой цели вполне пригодны.
– И что же в них такого замечательного?
– Их, по крайней мере, можно есть.
– А можно и не есть, – возразил Сергей.
– Это негуманно по отношению к животным – есть овощи. Так считает Гринпис…
– Да, ты прав, и все же я не хочу ехать на дачу.
– И я тебя прекрасно понимаю. Более того, будь я твоем месте – просто послал бы подальше зануду-отца.
– Я не так воспитан, – вздохнул Сергей. – А то послал бы, наверное.
– Что ж, будем считать, что ты это сделал. Спокойной ночи. Можешь спать до обеда. Я передам матери, что на дачу ты не поедешь.
– Спасибо, папа.
– Не за что, сын.
Отец поднялся и вышел из кухни. Сергей окликнул его:
– Эй, папа!
– Я слушаю, – отозвался он из темноты прихожей.
– Знаешь, а ты ничего себе папашка у меня, нормальный… Я тебе не говорил об этом раньше?
– Говорил. Но мне все равно приятно. Спокойной ночи сын!
– Спокойной ночи.
Сергей с улыбкой на лице принялся споласкивать чашки, чтобы мама с утра не ворчала на отца.
Он знал – отцу и без того достанется за то, что тот не стал уговаривать сына-шалопая ехать собирать урожай.
«Маразм, – повторял он про себя, расставляя чашки на полке. – Фруктовый чай – это маразм…»
На душе стало легче. Впрочем, так почти всегда случалось после разговора с отцом. Разговора, ничего не значившего и все же означающего так много…
Он убрал пачку чая в шкаф – подальше, чтобы не попадалась на глаза. Собрал со стола крошки от гренок. Огляделся – кругом была чистота. Вернулся в комнату, постелил постель и заснул почти сразу.
Пытаясь заснуть, Павел думал о сыне.
Еще один близкий, дорогой человек, которого в скором времени он тоже потеряет.
В