Мастер клинков: Начало пути. Клинок выковывается (сборник). Дмитрий Распопов

кузни оказался ростом вровень мне, правда, в ширину был как большой двустворчатый холодильник в доме маминых друзей. Я встал слева от наковальни, за спиной кузнеца, и стал наблюдать за совершающимся таинством. Кузнец ковал подкову, медленно, аккуратно проковывая каждый ее миллиметр. Почувствовав, что в кузне кто-то есть, он повернулся, и я невольно разинул рот. Больше всего меня поразило не то, что вместо рук у кузнеца были металлические протезы в виде клещей и молотка, а то, что он был гномом. Классическим таким гномом из кинофильмов и фэнтезийных книг, что я иногда почитывал. Низкие надбровные дуги, нос картошкой, борода, заправленная в кожаный фартук, маленькие косички, висящие из-под кожаного колпака на голове, – в общем, на меня недовольно смотрел яркий представитель Подгорного племени. Память услужливо подсказала обычное приветствие гномов, и я рискнул поприветствовать недовольного гнома на его же языке, который я, оказывается, тоже знал.

      – Приветствую мастера Подгорного племени, – обратился я к нему на гномьем языке, как услужливо подсказала неизвестная часть моей памяти, как «основном наречии Подгорного племени».

      Брови гнома немного поднялись, но тут же вернулись на место. Он внимательно на меня посмотрел, и его брови снова поднялись вверх. Неожиданно, также на гномьем, он произнес:

      – Надевай фартук, бери молот и сделай мне подкову.

      Я удивленно на него посмотрел, но спорить не стал. Сняв одежду, чтобы не прожечь ее, я остался в одних трусах. Затем надел фартук и, взяв горновые клещи для закладки металла в горн, подошел к куче лежащих обрезков металла, выбрал кусок, подходящий по размеру для подковы, и сунул его в огонь. Гном тем временем закончил работу и положил подкову на камни рядом с половиной деревянной бочки, по которой журча бежал ручей, держа ее всегда полной.

      Гном отодвинулся от наковальни и внимательно стал на меня смотреть. Поняв, что он устраивает мне проверку, я не захотел подвести своего дедушку и постарался вспомнить все, чему он меня учил. Странно, но все мои знания прекрасно вспомнились, даже те слова деда, которые, как я думал, навсегда забыл. Особенно странно это было потому, что я помнил слова деда и отца только касаемо кузни и металла, а все остальное вспомнить не мог, как ни старался.

      Подойдя к горну, я посмотрел вниз. Там располагались ножные мехи, с помощью которых, со слов деда, раньше в горн для увеличения температуры пламени закачивался воздух. Затем я посмотрел в горн и увидел, что угли пышут жаром.

      «Всегда сбрызгивай угли водой, – вспомнились слова деда, – так и стабильный нагрев металлу дашь, и он быстрее нагреется». Я зачерпнул ковшом воды из ручейка и слегка сбрызнул угли: они зашипели и покрылись черной коркой. Отложив ковш, я стал давить ногой на меха, разогревая угли и металл. Временами, когда с углей сходила черная корка, я снова сбрызгивал их водой.

      Посмотрев на цвет куска металла, лежащего в горне, я задумался: в зависимости от марки металла или стали существовала и температура его нагрева. По идее, работая с незнакомым материалом,