Тайна смерти Горького: документы, факты, версии. Сборник

Отклик хранится в виде автографа, написанного черными чернилами, с затейливой, сродни А. Ремизову, подписью А. Веселого и разборчивым автографом-подписью Н. Ляшко. В тексте ощущается мифологизация образа Горького. В отклике, написанном на одном дыхании, а это видно по почерку, мы сохраним грамматическую небрежность – отсутствие согласованности падежных окончаний как подтверждение искренности самого акта написания текста, ведь сама по себе мифологизация возможна лишь при наличии только искреннего пафоса: «Горькая весть – не стало Алексея Максимовича – не вмещается в сознание.

      Оборвался голос, вчера еще бодривший нас и вызывавший ненависть врагов пролетарской революции к подлинной общечеловеческой культуре.

      Не стало талантливейшего ученика Маркса, Ленина, Сталина.

      Не стало писателя, органически восторгавшегося строителем-пролетариатом, его организованности и его коллективного разума.

      Не стало партийца-борца против мещанства, шовинизма, зоологической узости и их организатора – фашизма.

      Не стало свидетеля зарождения и подъема победоносного пролетарского движения.

      Тяжесть утраты и поэтическое наследство Алексея Максимовича еще крепче сплотят под знаменем коммунистической партии все творческие силы.

      Горький умер – да здравствует Горький-творец, да здравствует породившие его пролетариат и его партия.

      18 июня 1936 г. Н. Ляшко, Артем Веселый» [151].

      Столь же характерен в этом отношении отклик на смерть Горького, написанный основоположником лезгинской и дагестанской поэзии, одним из крупнейших дагестанских поэтов XX века, народным поэтом Дагестана Сулейманом Стальским. В ту пору он был тяжело болен и, пережив Горького на полтора года, умер 23 ноября 1937 года. Вот текст его телеграммы из Махачкалы в редакцию «Литературной газеты»: «Когда я лежал в постели, обессиленный немощью, то услышал, что учителя мудрости, Максима Горького, уже нет. Я заболел двумя болезнями: я перестал чувствовать свое сердце и потерял голову. Опомнившись, стал обдумывать, почему не хотел верить? Велика утрата партии и всех односельчан Земли. Сперва от моего имени, потом от имени моей семьи выражаю скорбь нашему Сталину. Пока во мне будет течь, хотя одна капля крови, она будет питать мои мысли о друге Алексее» [152].

      Поступили также отклики от Ольги Форш, А. С. Серафимовича, Н. Тихонова, В.Д. Бонч-Бруевича и многих других писателей. Те, кто присутствовал на похоронах Горького, позже оставили воспоминания. Но есть особая категория некрологов, в тексте которых – будь то интервью или собственноручно написанное соболезнование – содержатся воспоминания о Горьком. Приведем, в качестве примера, несколько подобных откликов. Вот переданный корреспондентом Вороновым по телефону из Ленинграда в газету «Правда» бюллетень собкоровской информации (лист № 81) от 18 июня 1936 года, содержащий заметку народного артиста РСФСР Николая Федоровича Монахова, озаглавленную «Золотой фонд советской классики». На бланке