– Бесцеремонно выставлен за порог, словно был пойман за кражей серебряных ложек, – сообщил он. – Вот ухожу со своими скромными пожитками. Такой получилась моя первая награда за преданность и хорошую работу.
– Мне нечего сказать вам, – промолвила Мэри, стараясь побыстрее пройти мимо с выражением неудовольствия на лице, – кроме того, что вы сами во всем виноваты.
– Чисто женское восприятие, – заметил Брайс. – Надеюсь, вы не затаили на меня злобы? Ваше раздражение не продлится больше, чем один день?
– Вы можете надеяться на все, что угодно, – ответила она. – А мне, вынуждена повторить, нечего вам сказать. Ни сейчас, ни позднее.
– Слова изменчивы и ничего не значат, – усмехнулся Брайс. – Посмотрим, что получится на самом деле. Но пока я вынужден уйти!
Не оглядываясь, он двинулся в ту же сторону, куда десятью минутами прежде отправил странного посетителя. Брайс снимал квартиру в дальней части прилегавшего к собору района и сейчас намеревался оставить там сумку и заняться устройством своей дальнейшей жизни. Отъезд из Райчестера не входил в его планы – он знал другого врача, которому срочно требовался помощник. Он пойдет к нему и, если возникнет необходимость, объяснит, почему вынужден был уйти от Рэнсфорда. У него в голове давно появилось несколько идей и схем действий, и он начал размышлять над ними, когда с просторного Клоуза попал в старинное уединенное место, закрытое почти со всех сторон, которое жители Райчестера называли «Райский уголок». Когда-то это был двор при монашеских кельях. Его высокие стены, теперь отчасти разрушенные и густо увитые плющом, скрывали за собой покрытое неухоженной травой пространство, где росли тисы, кипарисы, а между ними располагались надгробия. В одном из углов высился гигантский вяз, в другом – сильно пострадавшая от времени каменная лестница поднималась к высоко расположенной двери бокового нефа. Поперек «Райского уголка» тянулась тропинка, представлявшая собой кратчайший путь к домам, образовавшим юго-восточную ограду Клоуза. Это было неприветливое и мрачноватое место, редко посещаемое людьми, исключая тех, кто по каким-то причинам проходил тропинкой вместо того, чтобы предпочесть более оживленную и покрытую гравием дорожку.
Брайс приблизился к арке и неожиданно увидел Рэнсфорда. Тот быстрой походкой вышел из боковой двери западного портика, причем так спешил, что Брайс чуть задержался в стороне от тропинки, чтобы понаблюдать за ним. И хотя их разделяли двадцать ярдов, он заметил, как побледнел Рэнсфорд. Его лицо сделалось белым, и доктор был сверх меры взволнован. Брайс мгновенно связал это возбужденное состояние с тем человеком, который приходил в хирургическую.
– Они все-таки