бутылки, да пакеты! Тут зажигалка сильно накалилась, и я потушил пламя. Да уж, попал! Так вот, значит, какая моя участь… Грустно. Ладно, посмотрю еще раз. Я чиркнул зажигалкой в дальнем углу живота. И чуть ее тут же не выронил! На меня, уставившись еще свежими и почти живыми глазами, смотрело какое-то человеческое лицо! Ну, человеческим его можно было, конечно, назвать с трудом. Только по характерным чертам, волосам, и начинавшемуся тлеть лицу. В глазах его застыл ужас, и все лицо выражало крайнюю степень кошмара, пережитого в последние секунды жизни. Голова была одна, без туловища. И сохранилась она только лишь потому, что каким-то чудесным образом впилась в межреберное пространство чудища и торчала оттуда, как зловещее предупреждение о моей незавидном будущем. Неужели же ничего нельзя сделать? Я начал лихорадочно напрягать шокированный мозг, и тут вдруг вспомнил очень важную вещь! Ну, как же это лучше выразиться? Ну, в туалет ему же тоже должно хотеться? Только вот желудок-то у него не полный. Кем тут, понимаешь ли, ходить? А ждать, когда его кислота начнет переваривать меня в этом неуютном местечке, равносильно медленному самоубийству. Это даже и не тюрьма. И клочка неба не видно. Дааа. Я спрятал зажигалку в карман и вдруг ощутил там что-то твердое. Ба! Да это же камни, которые я подобрал наверху. А что? А давай попробуем! Камней оказалось штук шесть. Маловато, конечно, но это – единственный выход вывести его из себя и спровоцировать извержение… пардон, дерьма в виде меня. Я решил, что мой «потолок» – самое его больное место. Да, а еще нужно попрыгать в его чреве, авось, поможет. Я размахнулся и, что есть силы, швырнул камень в то место, которое мне показалось наиболее уязвимым. Камень смачно впился в слизкую массу и даже не шмякнулся обратно. Его, как бы, засосало. Но моя задумка не осталась незамеченной. Животина сильно дернулась, так, что я еле устоял на ногах. Ага! Вот он, твоя Ахиллесова пята! Тогда я тебе устрою сильнейшее несварения с дрыстней! На тебе еще! Второй толчок был сильнее и я, уже не устояв на ногах, шмякнулся на колени. Надо бы в тебе попрыгать хорошенько! И я принялся скакать, как сумасшедший. Это была какая-то жуткая оргия на шабаше. Я вошел в раж, сознание у меня помутилось, как у пьяного. Я скакал и визжал, исполняя этот страшный предсмертный танец. Да лучше уж разбиться вдребезги о землю, чем сгнить в этом поганом чреве! Одновременно, я запускал в пузо свою каменную артиллерию, исполняя при этом ритуальный туземский танец и привывая во весь голос. Я уже не стоял, а летал по всему пространству, сильно ударяясь о его стенки, прилипая к мерзким липким и вонючим бокам. Но я не останавливался! Я просто понял, что, или же я умру сейчас, все равно, от чего, либо добьюсь освобождения. Пусть, даже, через жопу! И, о, хвала господу! Меня очень сильно тряхануло, я упал и понял, что начал скользить по брюху в сторону, откуда ни возьмись, проявившегося лучика света. Я сразу все понял, и радость охватила меня! Я победил, победил! – хотелось кричать мне, но вместо этого, я просто съезжал, вниз выпучив глаза так, что они чуть ли не выпрыгнули из орбит.
Свет
