Сознавая, что само существование Александро-Невской Лавры – сердца православной жизни Петрограда – находится под серьезной угрозой, архимандрит Иоасаф основные усилия направил на то, чтобы отстоять обитель от разорения и сохранить братию. Решение, принятое им, было компромиссным: признать обновленческое «епархиальное управление» и прекратить поминовение Патриарха Тихона за богослужениями, однако, вместе с тем, опираясь на права ставропигии, управлять Лаврой самостоятельно и не допускать никаких богослужебных и канонических «новшеств», широко практикуемых обновленцами.
Вопрос о временном и формальном признании Лаврой ВЦУ был согласован с епископом Николаем (Ярушевичем). Тем не менее, двойственная позиция архимандрита Иоасафа произвела среди лаврской братии значительные разногласия. Одна часть монашествующих оказалась настроенной в пользу дальнейшего сближения с обновленцами, другая, в знак протеста против недопустимого, по их мнению, соглашательства с самозванцами, покинула Лавру, третья же, в числе которой был и иеромонах Варнава (Муравьев), заняла среднюю позицию, увещевая братию пребывать в послушании руководству Лавры и, не вступая с раскольниками в евхаристическое общение, вместе с тем сознавать, что иного выхода, кроме временных внешних уступок, попросту нет, ибо, в противном случае, братии угрожают немедленные репрессии, а монастырь будет неминуемо упразднен и разграблен богоборцами. Так опытные воины со слезами и кровью отдают неприятелю пядь за пядью родной земли, чтобы выиграть время, собраться с силами и перейти затем в решительное наступление…
Итак, в 1922–1923 годах жизнь в Свято-Троицкой Александро-Невской Лавре шла своим чередом. Исправно совершались богослужения в храмах обители и, конечно, никаких «новшеств» и видоизменений в чинопоследования не вводилось. Иноки служили строго согласно уставам и соблюдали все священные каноны. Все также, по пятницам, совершался Акафист иконе Божией Матери «Скоропослушница», а по воскресеньям – Акафист Сладчайшему Господу нашему Иисусу Христу. По желанию лаврских прихожан, по средам, в семь часов вечера, в Тихвинской церкви стали еще служить Акафист Тихвинской иконе Пресвятой Богородицы при общенародном пении [233]. «Днесь яко солнце пресветлое возсия нам на воздусе всечестная икона Твоя, Владычице…» – раздавалось под сводами храма. От всего сердца, часто со слезами, просили люди о заступлении и помощи Господа Иисуса Христа и Царицу Небесную. Это было время необыкновенно трудное для обители и верных ее прихожан.
Духовник обители архимандрит Сергий (Бирюков) и иеромонах Варлаам (Сацердотский), пользовавшиеся большим духовным авторитетом и уважением в Лавре, поддержали тогда мнение отца Варнавы. Отец Варлаам, ввиду ареста епископа Ладожского Иннокентия, архимандрита Гурия и иеромонаха Льва (Егоровых), в то время возглавлял Алексадро-Невское братство, которое