Но новой власти он не был нужен. Пока великий князь добирался до Могилева, его уже сместили…
Временное правительство делегировало к императору депутата Думы Василия Шульгина и главу Военной комиссии Александра Гучкова. Оба монархисты. Шульгин еще и националист, член черносотенного Союза Михаила Архангела. Оба уверились, что Николай должен уйти. Шульгин заявил:
– Николай II – противник всего, что как воздух необходимо стране.
Из Таврического дворца они вдвоем на автомобиле поехали на квартиру Александра Ивановича – Фурштатская, 36. Здесь Гучков сам набросал текст манифеста об отречении императора. Затем из Военного министерства по прямому проводу сообщили в Псков, что приезжают. Отправили их из Петрограда на экстренном поезде – к паровозу прицепили один вагон. Дали охрану – пять солдат с красными бантами на шинелях. В Псков прибыли вечером 2 марта; небритые и в мятой одежде, они появились в салон-вагоне императорского состава.
Шульгин описал ситуацию в стране:
– В народе глубокое сознание, что положение создалось ошибками власти, а именно верховной власти, и потому нужен какой-нибудь акт, который воздействовал бы на сознание народное. Единственный путь – это передать бремя верховного правления в другие руки. Можно спасти Россию, спасти монархический принцип, спасти династию… Прежде чем на это решиться, вам, конечно, следует хорошенько подумать, помолиться, но решиться все-таки не позже завтрашнего дня…
Император:
– Во имя блага, спокойствия и спасения России я был готов на отречение от престола в пользу своего сына. Но теперь, еще раз обдумав положение, я пришел к заключению, что ввиду его болезненности мне следует отречься одновременно и за себя, и на за него, так как разлучиться с ним я не могу.
Гучков:
– Мы учли, что облик маленького Алексея Николаевича был бы смягчающим обстоятельством при передаче власти.
Точнее, малолетний император не мешал бы руководить страной.
Если бы Николай отказался, Гучков готов был принудить императора отречься. Его коллега по Временному правительству Павел Милюков вспоминал: «Гучков не исключал и самых крайних форм устранения царя в форме убийства».
В этот решающий час Николай II осознал свое полное одиночество. Фактически его изолировали, армия вышла из повиновения. Николай понял: за отказ уйти придется заплатить жизнью. Наверное, он готов был пожертвовать собой. Но не женой и детьми, которые оставались в Царском Селе заложниками.
Император:
– Давая согласие на отречение, я должен быть уверенным, что вы подумали и о том впечатлении, какое оно произведет на всю остальную Россию. Не отзовется ли это некоторой опасностью?
Шульгин:
– Позвольте мне дать некоторое представление,