– Ну конечно, – иронически ответил Дурново. – Если пол-Петербурга арестовать, то еще лучше будет.
Система перлюстрации писем действовала успешно.
«Многолетняя практика выработала у цензоров такой опыт, – вспоминал генерал Заварзин, – что, основываясь на каких-то никому другому не уловимых признаках письма, они обнаруживали переписку с шифром, химическим текстом или условными знаками. Когда письмо вызывало подозрение, оно вскрывалось специальной машинкой или на пару. Снималась копия, и оно вновь заклеивалось, так что адресат, получая его, и не подозревал, что содержимое письма известно властям. Письма с химическим текстом приходилось подвергать реактиву, поэтому по назначению оно не отправлялось… Простейший способ – написать текст лимонным соком или молоком. Чтобы его проявить, надо нагреть бумагу до начала ее обугливания или смазать полуторапроцентным раствором хлористой жидкости».
Главным орудием полиции стала осведомительная агентура. В этой армии добровольных доносчиков были случайные заявители, «штучники», были постоянные осведомители (большей частью дворники или горничные) и, наконец, «секретные сотрудники» – платные агенты полиции из числа самих революционеров. Подпольщики боялись провокаторов и пытались их вычислить.
«Когда задержанному грозила высылка в места не столь отдаленные, – вспоминал Александр Мартынов, – являлась возможность склонить того или иного не особенно устойчивого марксиста – эсдека или эсера – к оказанию услуг правительству. Над такими покладистыми революционерами мы шутили словами Франца Мора из «Разбойников» Шиллера: «Бедняга не родился быть мучеником за веру!»
Разные причины толкают человека к согласию доносить на бывших товарищей. Страх наказания – обыкновенно лишь одна из них. Другие: страсть к деньгам, тайная жажда власти, стремление повелевать окружающими и быть приближенными к сильным мира сего.
«Некоторых пугала тяжесть наказания, – считал генерал Герасимов, – других соблазняли деньги, третьих на этот путь толкали личные антипатии против тех или иных революционеров… Особенно ценными были люди, которые искренне разочаровались в революционном движении».
На допросах в полиции многие будущие партийные руководители проявили себя не самым достойным образом. Вот попадает человек за решетку. С товарищами в камере или на прогулке – он герой. А оказавшись один на один со следователем, проявляется по-другому. Если на прямую вербовку не соглашался, то желание поскорее выйти на волю толкало на откровенный разговор.
После смерти члена политбюро Серго Орджоникидзе, который возглавлял партийную инквизицию – Центральную контрольную комиссии, – в его архиве нашли два запечатанных пакета. На пакетах Серго написал: «Без меня не вскрывать». Там обнаружились документы царского Департамента полиции. В том числе