8. Но грех, взяв повод от заповеди, произвел во мне всякое пожелание: ибо без закона грех мертв.
Не сказал – «закон произвел пожелание», но – грех (который, по Златоусту, есть беспечная и испорченная воля), и диавол (ибо его некоторые разумели под грехом), или склонность к удовольствию и стремление к худшему самое научение закона употребили во зло. Несправедливо было бы обвинять врача, который больному горячкою, готовому непрестанно пить воду, не дает пить и тем усиливает в нем желание пить; ибо дело врача – запретить, а не пить должен сам больной. Так и закон имел в виду научением отвлечь человека от похоти, но грехолюбивая воля усилила пожелание и произвела не одно, но всякое пожелание, с напряжением делая зло. Ибо когда кому воспрещают что-либо, тогда он более неистовствует. Итак, грех тогда обнаружится, когда закон был нарушен. Ибо без закона грех мертв, то есть не почитается существующим. Когда же есть закон, предписывающий должное, то грех живет, то есть существует и представляется грехом тем, которые преступают закон, грешат сознательно.
9-10. Я некогда без закона; но когда пришла заповедь, то грех ожил, а я умер.
До Моисея, говорит, я жил без закона, почему и подвергался не строгому осуждению (здесь говоря о себе, подразумевает природу человеческую); но когда пришла заповедь, то обнаружилось, что грех есть грех: ибо хотя люди грешили и прежде, однако не сознавали того. А в этом то и благо закона, что он сделал людей сознающими то, что они грешат. Слова я умер понимай двояко, – и так: «согрешил», и так: «сделался повинен большему наказанию», в чем виновен не закон, но тот, кто внемлет ему. Представь, например: кто-нибудь болен и не сознает, что он болен; потом приходит к больному врач и открывает ему, что он болен и что ему надобно воздерживаться от такой-то пищи, как усиливающей болезнь; больной не послушался врача и умер.
10–11. И таким образом заповедь, данная для жизни, послужила мне к смерти, потому что грех, взяв повод от заповеди, обольстил меня и умертвил ею.
Не сказал «заповедь сделалась для меня смертью», но – послужила, объясняя тем необыкновенность и странность такой несообразности. Цель заповеди – вести к жизни, для чего и дана она. Если же произошла из того смерть, то виною этого не заповедь: ибо меня обольстил и умертвил через заповедь грех, то есть стремление к худшему и испорченное и грехолюбивое сердце, а лучше сказать – удовольствие. Ибо если бы не было заповеди, показывающей грех, то я и совершающим грех не почитался бы, и не был бы повинен наказанию; ибо слово умертвил следует понимать о том и другом, и о грехе и о наказании, как и выше сказано о словах я умер. Вся сущность мысли апостола