Дорога в снегопад. Антон Уткин

его речь, даже Костя отложил шашлыки и тихонько сидел в стороне, и только Катя, хотя и не мешала отцу высказываться, то и дело бросала на него хмурые взгляды.

      – Но ведь не только у нас такое происходило, – поставив стакан с водой на стол, продолжил Вадим Михайлович. – Нечто аналогичное должно было по столь же объективной причине происходить и в другой стране, находившейся на таком же или даже более высоком научно-техническом уровне. – Он согласно кивнул Алексею, заметив на его лице движение мысли. – Правильно, в США. Оно и происходило. Началось несколько раньше, имело несколько иные формы. Но тем не менее… К рубежу восьмидесятых в Америке совершенно четко увидели, что помимо традиционных офисных клерков, традиционного индустриального рабочего класса в стране существует новая массовая категория наемных работников, так называемых «золотых воротничков». В эту категорию входил младший научно-инженерный персонал и представители интеллектуальных рабочих профессий: слесаря по контрольно-измерительным приборам, наладчики, инструментальщики и так дальше. Этот практически класс резко отличался от традиционных «белых» и «синих воротничков» психологически. И, между прочим, в числе основных особенностей этого класса американские исследователи социальных процессов выделяли широкое видение мира и, соответственно, наличие собственного мнения по любым вопросам, независимость во мнении от работодателя, отсутствие боязни потерять рабочее место, осознание своей широчайшей мобильности в промышленности, политическую активность. Уоджера не читал? – спросил он у Алексея и, получив отрицательный ответ, продолжил: – Именно этот слой обеспечил США начала восьмидесятых скачок, который вывел Америку из стагнации и приостановил сдачу американской промышленностью собственного внутреннего рынка. Научный прогресс, таким образом, объективно двигался в направлении устранения условий «избранности» – в одной стране слуг народа, в другой – владельцев заводов, газет, пароходов. Народы Советского Союза и США поставили под угрозу существование аристократии в ее современных формах. Аристократия же не нашла другого способа спасения себя от неминуемого устранения с политической и экономической сцены, кроме поворота в сторону мракобесия. И тем самым поставила под угрозу само существование этих двух великих народов и как бы, я боюсь, не всего человечества. А почему так? Некрасивые и неталантливые да чтоб отдали что-то талантливым и красивым? Да ну! Да ну! Некрасивые и неталантливые, – уточнил Вадим Михайлович, – а еще и жадные до жизни, до денег жадные, не могли смириться с тем, что кто-то может делать нечто бескорыстно, за идею, просто так. Именно моральный облик тех, кто разрушал советскую науку, с легкостью менял свое научное будущее на перспективу стать президентом будущего собственного банка, – совершенно четко указывает на безошибочность моей оценки целей научной контрреволюции. Не во благо она происходила. Если бы во благо, то