– В пятницу на Кингс-Кросс попал под поезд один парень. Лео Грешэм, большой гуру по части инвестиций. Можно показать запись камеры наблюдения?
Дон вставил флэшку в мой компьютер, и по экрану в замедленном режиме пошли зернистые черно-белые картинки. Камера смотрела вниз, и я видела забитую людьми платформу, на которую через каждые несколько секунд выкатывалась к прибывающему поезду волна пассажиров. А потом я увидела падающего на рельсы лицом вниз мужчину. Последний кадр – светлая подошва туфли.
– Господи… – Я непроизвольно вскинула руку ко рту.
Понять, кто его столкнул, было невозможно, но позади Грешэма стоял какой-то мужчина в темной толстовке с опущенным на глаза капюшоном. Когда я снова посмотрела на экран, его там уже не было.
– Больше всего машиниста жаль, – заметил, посматривая на меня, Бернс. – Представляю, какие ему сейчас кошмары снятся.
Пусть и против воли, но меня уже зацепило. Невозможно видеть, как человек погибает таким вот образом, и не сопереживать, не испытать желания втащить его на платформу.
– Грешэм потерял руку и обе ноги и все время повторял, что его кто-то столкнул, – продолжил мой посетитель. – Умер в реанимации через несколько часов.
– И при чем тут я?
– Я хочу, чтобы ты поработала со мной. Все данные пропустят через «ХОЛМС-2»[4] – на тот случай, если он сделает то же самое еще раз.
– А ты не слишком торопишься? Ведь с ним, может быть, просто за что-то посчитались, за какую-то сомнительную сделку. Разве нет?
– Не хочу рисковать. Грешэм работал на банк «Энджел груп». Вот это нашли у него в кармане.
Бернс протянул почтовую открытку в прозрачном пластиковом пакетике. На открытке крупным планом был изображен лик ангела. Черты его были идеальны, если не принимать во внимание кровавое пятно на лбу. Бледные глаза смотрели на меня спокойно, как будто ангел знал, что я еще не совсем пропащая и могу спастись. Из пояснительной надписи на обратной стороне следовало, что это «Ангел в зеленом», работа одного из учеников Леонардо да Винчи, и что картина выставлена в Национальной галерее. Дело затягивало все сильнее – убийца уже виделся мне потенциально интересным объектом исследования. Я даже представляла, как он прохаживается по сувенирной лавке при музее, высматривая подходящий образец.
– На основании одной визитной карточки нельзя делать вывод, что мы имеем дело с серийным убийцей. – Я вернула открытку Бернсу.
– В кармане было кое-что еще. Белые перья. Их исследуют сейчас в лаборатории.
Инспектор смотрел на меня, и его взгляд не давал мне покоя. Не давал забыть, сколько раз он навещал меня в больнице. Сколько раз, очнувшись в панике, я видела его в полутьме палаты, молчаливого, ждущего терпеливо, словно сторожевой пес. Он часами просиживал там, у окна, замерев в одной позе, абсолютно неподвижный. О том, что случилось с ним с тех пор, можно было только гадать. Лицо его застыло в таком напряжении, словно он висел на собственном нерве, одном-единственнном.
– А теперь скажи, почему ты на самом