Помните, как у Данте в «Божественной Комедии»? Странник проходит земную жизнь, ад, чистилище и сам рай и, наконец, видит Бога – как… точку. И различает он затем внутри точки (!) – три точки. «И тут в мой разум грянул гром с небес, неся конец его мученьям»!
И больше Данте не описывает никак Запредельное, открывшееся ему. Потому что Этого невозможно описать! А вот путь, который привел поэта-философа к Откровению, напротив, описывается в его величественной поэме яркими красками. Столь живыми, что современники Данте, бывало, разбегались прочь от поэта на улицах, как от опаснейшего своим могуществом колдуна! Они нимало не сомневались, что Данте при жизни реально смог посетить миры, которые запредельны для простых смертных.
Так, впрочем, оно и сесть. Ведь изменение состояний сознания и представляет собой, по сути, странствие по мирам. Как много надо пройти, чтобы своими глазами видеть Неописуемое! Быть может, это есть благо нашего неспокойного времени, что иногда получается за единый день повидать и земную жизнь, и сумрачные локи[13] возмездия, и нирвану. И это увеличивает шанс лицезреть Исток (и он же – Итог).
И если невозможно описать этот Исток-Итог, то можно попытаться описать путь, ведущий к откровенью Его. Или – хоть попытаться обозначить вехами те участки дороги, для которых позволительно это сделать. Чтобы на евангельский вопрос «что есть Истина?» можно было ответить изречением евангельским же: «Иди и смотри».
Дошедший и увидевший – то есть понявший – рассказывает о Ней намеками. Или иносказаньями, то есть притчами. Но – вовсе не потому, что существуют какие-либо запреты говорить прямо. По крайней мере, в абсолютном большинстве случаев – не поэтому.
Узревший говорит притчами потому, что иначе о самой Истине – не расскажешь. Как было сказано выше, она не помещается в слова вся. Слова – это удел мира, майи. Но Истина – выше мира. Она-то не являет собой иллюзию. Напротив: скрытое указание на Истину есть единственное Реальное во всяком «реальном». Один из нас услышал от учителя своего притчу, хранимую в лоне Русской Северной Традиции для того, чтобы богоучительно приоткрывать тайну внутренней жизни Троицы.
Вот эта притча. «Высокая тайна Троицы подобна спавшему человеку, что встал от сна своего. Пока спал, он воспринимал себя обитателем некоторой страны, где у него были друзья, враги, пиры, сечи… Но вот он пробудился, и видит: нет ни этой страны, ни этого обитателя ее, которого он воспринимал как «я». То и другое существовало лишь в спящем его сознании. Блажен, кто пробудился еще во сне. Блажен, кто умер до смерти».[14]
Итак, любое виденье триедино. Есть тот, кто видит сон, и есть тот, кем он видит себя