Сердечная, самодействующая молитва была утешением и отрадою во всем пути, при всех встречах, она никогда не переставала услаждать меня, хотя и в разных степенях, где бы я ни находился, что бы ни делал, чем бы ни занимался, ничему она не мешала и ни от чего не умалялась. Если что работаю, а молитва сама собой в сердце, и дело идет скорее; если что внимательно слушаю или читаю, а молитва все не перестает, и я в одно и то же время чувствую и то и другое, точно как будто я раздвоился, или в одном теле моем две души. Боже мой! Как таинственен человек!..
Возвеличишася дела Твоя, Гос поди: вся премудростию сотво рил еси (Пс. 103, 24). Много также встречалось на пути моем чудных случаев и происшествий. Если все их стать рассказывать, то и в сутки не окончить. Да вот, например: однажды зимой под вечер шел я один леском в одну деревню ночевать, которая уже была версты за две в виду. Вдруг напал и ки нулся на меня большой волк. У меня были в ру ках старцевы шерстяные четки (я всегда имел их при себе). Вот я и отмахнул этими четками вол ка. И что же? Четки вырвались у меня из рук и за цепились как-то прямо за шею волка, волк бросился от меня прочь и, прыгнув через терновый куст, запутался задними лапами в кусте, а четка ми-то зацепился за сук сухого дерева да и начал биться, но высвободиться ему было неудобно, ибо четки стянули ему шею. Я с верой перекрестился да и пошел с намерением волка высвободить, а более для того, что думал: если он оборвет четки да убежит с ними, то и драгоценные мои четки пропадут. Только что я подошел и взялся за чет ки, действительно, волк прервал их и побежал без вести.
И так я, поблагодарив Бога и помянув блаженного старца моего, благополучно дошел до де ревни, пришел на постоялый двор и выпросился ночевать. Вошел в избу. В переднем углу за сто лом сидели двое: один старичок, другой толстый, средних лет, по виду как будто не простые. Они кушали чай. Я спросил мужика, бывшего при их лошади, кто они такие? Тот сказал мне, что старичок – учитель народного училища, а другой – пи сарь земского суда, оба благородные. Я везу их на ярмарку, верстах в двадцати отсюда.
Посидев несколько, я выпросил у бабы иголку с ниткой, подошел к свечке да и стал сшивать разорванные мои четки. Писарь посмотрел да и говорит: «Ви дно, ты прилежно бил поклоны, что и четки-то разорвал?» – «Не я разорвал, а волк…» – «Как, разве вол ки-то молятся?» – сказал засмеявшись писарь. Я рассказал им подробно, как было дело и как драгоценны для меня сии четки. Писарь опять за смеялся и стал говорить: «У вас, пустосвятов, все гда чудеса! А что тут святого? Просто ты швырнул в него, и волк испугался да ушел, ведь и со баки, и волки швырков боятся; и зацепиться в лесу немудрено; мало ли что бывает на свете, так всему и верить, что чудеса?»
Услыхав это, учитель начал с ним разговор: «Не заключайте, сударь, так! Вам неизвестна ученая часть… А я вижу в пове ствовании этого мужика таинство натуры и чувственной, и духовной…» «Как же это так?» – спросил писарь. «А вот видите, вы хотя