Анечке он, конечно, ничего и никогда не рассказывал о своих прошлых женщинах, которые должны были обязательно быть в жизни тридцатилетнего мужчины, но Анечка тактично никогда и не расспрашивала Ивана Петровича об его личной жизни до их знакомства, восприняв мужа таким, какой он есть: полностью и навсегда.
Посвежевший и разгоряченный после бани, Иван Петрович в исподнем чистом белье, накинув тулуп и надев чуни, бегом возвратился в дом, где на кухне уже был накрыт стол для дорогого гостя, и Антон Казимирович по такому случаю открыл узорчатую бутылочку шустовского коньяка, зная, что зять не любит и не пьет водки.
Конечно, Иван Петрович за компанию, особенно на фронте, мог выпить немного водки, но удовольствия от этого не получал и потом страдал головной болью. Пройдя все тяготы фронтовой жизни от солдата до офицера, Иван Петрович не изменил своим привычкам и оставался трезвенником, не употреблявшим и курения табаку.
– Рассказывай, зятек, каким ветром тебя занесло в наш городок, – спросил, наконец, Антон Казимирович гостя, когда тот принял чарку коньяка и съел тарелку горячего борща. – Я гляжу у тебя и шинель без погон: что это значит?
– Демобилизовала меня прежняя власть в лице коменданта города Ачинска и справку о демобилизации мне выдали, а новая власть большевиков на службу не приглашала, да я и сам бы не пошел: хватит, навоевался досыта, и теперь буду снова учительствовать, как до войны, – ответил Иван Петрович на вопрос тестя. – Погоны с шинели пришлось спороть: большевики пока, по слухам, не очень-то жалуют офицеров, но похоже скоро опомнятся и будут звать таких как я снова на службу, когда немец на фронтах попрёт в наступление.
Но я больше воевать не пожелаю: однажды сглупил, пошёл добровольцем, теперь на воинскую службу меня и калачом не заманить. Здесь у меня жена и дочка, будем вместе учительствовать с Анечкой в школе, дочку Авочку растить, надеюсь, в обузу вам, Антон Казимирович, мы не будем? – шутливо спросил Иван Петрович тестя, зная, что ради единственной дочери и внучки тесть ничего не пожалеет.
– Конечно, зятек, живите в ладу вместе с нами: дом большой, места хватит, и нам, старым, вместе с вами веселее будет. Вон Евдокия-то от внучки не отходит, готова языком её вылизывать, как корова вылизывает своего теленочка.
– А как думаешь, Иван Петрович, новая-то власть надолго укрепилась или как эти Временные, на полгода, и что будет потом?
– Думаю, что заваруха в стране начнется кровавая, – отвечал Иван Петрович, доедая кусок курника, что подложила ему на тарелку тёща.
– Эти