Пять дней назад, на границе вонючих топей, когда опустевшие повозки уже отправились обратно в Скара, Глири построил отряд и лично обыскал всех. Должно быть, груда орехов так и осталась лежать там, у погасшего кострища. Квазимодо, как и все, набрал нутта у последней плантации. Жадничать не стал – ограничился небольшим мешочком. Только не вздумал, как многие другие, сыпать орехи в кошель вместе с серебром или прятать в срамном месте. С чистой совестью раскрыл перед сотником мешок, снял рубаху и спустил штаны. Высыпал стрелы. Покорно снес ругательства за лишнее имущество в походном мешке. Глири, с победным видом стоя у груды нутта, скомандовал выход. Следил за тем, как отряд входит в залитый водой лес. Квазимодо поскользнулся и нелепо упал в первой же луже. Под смех и насмешки с трудом встал, придавленный станиной, с ногами и руками в комьях липкого ила. Жалко пытался отряхнуться. Глири сзади заорал, обзывая криворожей жабой. Квазимодо отер вымазанные руки о еще чистую рубаху (припрятанный заранее в луже мешочек с нутом оказался за пазухой), подхватил скользкое копье и занял свое место в колонне. Всем было очень смешно – тогда вояки еще могли ржать как лошади.
Сейчас оставшийся у вора нутт вполне помог бы помочь организовать бунт в отряде. Можно чужими руками утопить в грязи Глири, перерезать глотки десятникам и на пару дней стать богом для подыхающей без драгоценных орешков паствы. Но Квазимодо не собирался совершать подобные глупости. Глири – единственный, кто может вывести отряд из болот. Скотина-сотник и этот тип, что ведет отряд, сейчас были для молодого вора ценнее, чем все серебро мира.
Поравнявшись с особенно яркой цветущей лианой, Квазимодо подбросил поудобнее на спине станину. Вообще-то тренога крепилась удобно, правильно подогнанный походный мешок смягчал давление на поясницу, ремни плотно притягивали станину к телу. Мешали только растопыренные лапы станка, частенько задевающие низкие ветви. Но как же хотелось сбросить проклятую конструкцию в воду, разогнуться и свободно втянуть в легкие пусть и ядовитого, гнилого воздуха.
Нет уж, попытку избавиться от оружия Глири пресечет безжалостно. Вчера сотник отправил на тот свет двоих: «желтка», не смогшего встать после обеденного привала, и солдата с «Огненного змея». Солдат глупо сорвался, начал визжать, оповещая всех – мол, все равно погибнем, надо поворачивать, пока не поздно, или все в три дня передохнем. Как будто бойцы и так не видели, к чему дело идет. Паникера повесили почти не останавливаясь. С этим Квазимодо был вполне согласен. Останавливаться – поздно, бунтовать – бессмысленно. Глири не остановится, пока не выполнит приказ или пока сам не околеет. Если околеет – будет еще хуже. Квазимодо присматривался к проводнику и не чувствовал