– Тепло то, тепло. Одежонка у тебя…. Вот что, я с парнями из стражи поговорю, может, что насобираем. Ты уж не обессудь. – Арчик подумал, авось, найдется какое тряпье. Соратники у него не богаты, но не черствы душой. Что не нужно, отдадут.
– Так хорошо, я благодарен буду. Спасибо скажу. – Так ему всегда отдавали негодное. Вот и будет для него обновка. Для кого новый наряд – не вещь, а для него все сгодится. На балы ему не ездить. Тепленько бы было, да к телу хорошо. Не отказывайся от щедрот руки дающей.
– Ты, это, пока особо не надейся. Они ребята хорошие, может, у кого что и осталось. Может от братьев. Постараюсь. – Арчик вздыхал, глядя на радостного ребенка. Вот ведь, ничего ему не надо. Сам отдаст последнее. Попроси, последнюю рубаху отдаст. Мерзнуть станет, а отдаст.
– Спасибо, Арчик. – Кайрос счастливый побежал в свою каморку. Хотел и там навести порядок. После носил воду в баки на кухне. И вновь мыл полы в коридорах дворца. Закончил к вечеру. Вновь робко заглянул на кухню спросить о еде. Один из поварят сказал:
– Чего спрашивать, вон в бачках бери, что найдешь и ешь. Пока на скотный двор не унесли – успевай. Кайрос выбрал, что сумел из бачка, наложил в чашку. Поел. Вымыл посуду, поставил на место и побежал в конюшню. Там его ждал дяденька конюх.
– Вот и я, – несмело сказал он, подойдя к конюху. Может, позволят ему лошадку погладить. Посидеть на конюшне.
– Проходи, уха у меня готова. Только что сварил, еще горячая. – Сказал старик. – Можно поесть. Скоро подойдет Брилл. Он тут егерь. За боевыми псами следит. Человек он хороший, не обидит.
– Спасибо, дяденька. – Кайрос присел на скамеечку. Прижал голову к коленям и смотрел. Его детский взгляд проникал в душу. Просил о любви. Сол и не знал раньше, что взгляд ребенка так может брать за сердце. Внутри старика все выворачивалось наружу, с последней рекой любви и сострадания.
– Тебя как зовут, парень?
– Кайрос, дурачок Кайрос меня зовут, а кто Помидоркой называет. Кому как нравится. – Бесхитростные слова. Простые. Они острой болью резали сердце старика.
– Отчего дурачок? Кайрос ты, никакой не дурачок. – Как можно, назвать человека дурачком. Как можно, принять это с такой покорностью. Такую боль не вынесет душа.
– Так меня в деревне звали. А вас как зовут, дядечка? – Так просто, без обид. Дурачок. Так и положено. И это отсутствие протеста и боли ударили Сола плетью. До крови, до самых костей.
– Я Сол, местный конюх. Вот держи тарелку, сейчас налью ухи. И рыбки поешь. Я с утра наловил.
Вскоре подошел Брилл. Грузно сел к столу.
– Так у нас нынче молодежь в гостях. Твой стол никогда не был тесен. Оно и к лучшему. А то мы, старики, любим жаловаться. Ты кто, сынок?
– Я Кайрос, дядечка. С деревни я. Сиротой остался. Вот и подался в город. Тут добрые люди на работу взяли. Меня дед всякой работе обучал.
– Если так, то выживешь у нас.
Уха